Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Ипполит Римский священномученик

Смутился¹, не как мы приходим в смятение от страха или горя, но Сам смутился и говорит: Где вы положили его? (Ин. 11:34). Но разве не знал, где он похоронен, Знавший, когда он скончался? Однако Он сочетает человеческие слова с Божественными чудесами, чтобы показать, что и Он человек, как говорит пророк: «Вот человек и кто познает его»². Он сделал так, чтобы показать, что Бог есть и нечто иное. <...> Иисус прослезился (Ин. 11:35), чтобы показать нам сострадание и человеколюбие к соплеменникам.

Какая нужда плакать по тому, кого Он намеревался в скором времени воскресить? Но Иисус прослезился, чтобы показать нам сострадание и человеколюбие к соплеменникам. Иисус прослезился, чтобы плач с плачущими (Рим. 12:15) учил скорее делом, чем словом. Иисус прослезился — прослезился, а не просто восскорбел, совершенно отвергая неоплаканность как нечто жестокое и бесчеловечное, но и прогоняя любострадание как нечто низкое и недостойное мужей. Он прослезился, полагая меру состраданию.

Неужели Ты, Который наделил апостолов силой передвигать горы¹, не в силах отодвинуть маленький камень от входа в пещеру? Но Он предпочел не отодвигать камень, потому что очевидцы не верили. Иначе они могли бы сказать, что сотворенное Им есть уловка и зрительный обман. Они могли сказать, что в могиле лежит человек только с виду мертвый, а Иисус делает вид, что зовет, а тот слышит. Поэтому ныне Он ведет их к могиле с тем, чтобы они отодвинули камень и почувствовали смрад, который удостоверит их в том, что человек действительно мертв. И затем, когда они поверят, что Лазарь мертв, они уже не будут сомневаться в его воскрешении. Господь уже замыслил это, когда пришел. И посмотрите, что следует за этим. Марфа подходит к камню и говорит: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе. Но присно Живой, полностью сознающий Свою силу, говорит: «Я выбрал узнать это от тебя, Марфа. Повтори, что ты сказала о нем». — Уже смердит. — «Повтори это, возвещая, что его воскресение совершилось». Его смерть подтверждалась несколько раз, чтобы подтвердить и его воскресение. <...> Он повелел иудеям отвалить камень собственными руками, сохраняя для Себя величайшее знамение, чтобы они стали свидетелями совершаемых Им знамений.

Они считали богохульством то, что Он называл Бога Своим Отцом, использовал гроб как судилище и утверждал истину как судья, а окружающая Его неблагодарная толпа оказывалась свидетелем, так что говорившие: «Ты богохульствуешь, называя Себя Сыном Божиим, а Его Твоим Отцом»¹, видели своими глазами и слышали своими ушами, как Он говорил им: «Я взываю к Нему пред вами. Если Ему не угодно, что Я называю Его Отцом, и это богохульство, как вы думаете, Он не услышит меня. Но если Он слышит Меня, то совершенно ясно, что Он действительно мой Отец. <...> Если Я призываю мертвого, и он повинуется Моему повелению и встает, это не дело богохульника, но повеление Бога и Сына Божия». А что в этом смысл молитвы и она была не от какого-то недостатка у Него, ясно из Его слов.

О, сила гласа, восставившая четверодневного мертвеца словно ото сна и вызвавшая из гроба обвитого погребальными пеленами, словно проворного и быстрого бегуна. Прислушайся, о возлюбленный, к этому гласу и обнаружишь, что то же Слово звучало и при сотворении мира. Лазарь, иди вон! И мертвый встал, и четверодневный был подобен никогда не умиравшему. Лазарь, иди вой! и душа была восхищена из преисподней... и радостная узнала свое жилище.