Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Павел Матвеевский протоиерей

Сын «от Отца и не после Отца» (свт. Григорий Богослов). Бытие Сына искониу Бога, т. е. безначально и нераздельно с Отцом. Предвечное рождение Сына от Отца есть высочайшая тайна, недоступная разуму и приемлемая только благоговейною верою. «Божие рождение, – поучает святитель Григорий Богослов, – да почтено будет молчанием! Для тебя важно узнать и то, что Сын родился. А как? Не согласимся, чтобы сие разумели и Ангелы, не только ты. Хочешь ли, объясню тебе, как родился? – Как ведают сие родивший Отец и рожденный Сын». «Ты слышишь о рождении, не допытывайся знать, каков образ рождения» (свт. Григорий Богослов). «Отец родил Его, – говорит святитель Кирилл Иерусалимский, – не как мог бы представить себе кто-либо из людей, но как ведает Он один. И мы не обещаем сказать, как Он родил, а только утверждаем, что родил не так. И не мы только не знаем рождения Сына от Отца, не знает и всякое созданное естество». «Посему, – убеждает преподобный Ефрем Сирин, – зачем нам мучить себя безрассудным трудом? Зачем утомлять ум бесполезным занятием? Человеческий разум слеп для того, чтобы видеть непостижимое рождение Сына, и не в силах постигнуть, что такое оно и каково: и другого пути к этому нет, кроме веры, т. е. когда будем верить свидетельству Божию».

Впрочем, несмотря на непостижимое для нашей ограниченности величие тайны рождения Сына от Отца, человеческий ум пытался уяснить ее себе и при этом впадал в заблуждения. Опровергая эти заблуждения, святые Отцы вообще замечали, что «Божия рождения не должно применять к человеческой природе» (свт. Афанасий Александрийский), и указывали в природе видимой на некоторые отдаленные подобия того, что не имеет подобия во всем сотворенном мире. Они развивали следующие главнейшие мысли: а) Бог Отец рождает Сына из самого существа Своего, а не от-инуда, не из ничего: «рождение в том и состоит, – говорит преподобный Иоанн Дамаскин, – что из сущности рождающего производится рождаемое, подобное по сущности»; б) «Не из частей слагаясь, но будучи бесстрастен и прост, бесстрастно и неделимо Он Отец Сыну» (свт. Афанасий Александрийский), и хотя Сын рождается из естества Отца, но ни Отец, – по выражению святителя Кирилла Иерусалимского, – «ничего не утратил, умалившись или изменившись, ни Рожденный не имеет какого-либо недостатка: совершен Рождший, совершен и Рожденный; и Рождший – Бог, и Рожденный – Бог»; рождается, как «жизнь от жизни, свет от света»; в) Бог Отец рождает Сына от вечности: «ты, – говорит святитель Григорий Богослов, – не привноси времени, не ставь чего-либо среднего между Родившим и Рожденным; ибо если время старше Сына, то, без сомнения, Отец стал виновником времени прежде, нежели Сына. И как был бы Творцом времен Тот, Кто сам под временем? Как был бы Он Господом всего, если время Его упреждает и Им обладает?» С другой стороны, по словам преподобного Иоанна Дамаскина, «если мы не согласимся, что Сын существовал изначала с Отцом, от Которого Он рожден, то допустим изменение Ипостаси Отца в том, что Он, не бывши Отцом, стал после Отцом». То же самое высказывает и святитель Афанасий Александрийский: «Если Сын нарицается вечным рождением Отца, то прекрасно нарицается, потому что сущность Отца не была когда-либо недовершенною, так чтобы собственно ей принадлежащее привзошло к ней впоследствии. Сын рожден не как человек от человека, так чтобы явился позднее Отеческого бытия; Он Божие есть рождение, и как собственно сущий Сын всегда сущего Отца существует вечно; людям свойственно рождать во времени по несовершенству природы, Божие рождение вечно по всегдашнему совершенству естества». Непостижимое рождение Божие не имеет, по выражению преподобного Иоанна Дамаскина, «ни начала, ни конца:

Отец рождает безначально, потому что неизменяем, рождает нескончаемо и непрестанно, потому что Он безначален, не подлежит времени, нескончаем и всегда одинаков»; г) Сын родился от Отца, но не отделился и не разлучился с Ним, почему и называется сущим в лоне Отчи (Ин. 1:18), пребывающим в Отце (10, 38): «как огонь и происходящий от него свет существуют вместе; но прежде бывает огонь, а потом уже свет, но огонь и свет вместе, – и как свет всегда рождается от огня, всегда в нем пребывает и отнюдь от него не отделяется, так рождается и Сын от Отца, никак не отделяясь от Него, но всегда существуя в Нем. Но свет, который рождается от огня, не отделяясь от него, и который всегда в нем пребывает, не имеет собственной самостоятельности без огня, потому что свет естественное качество огня; напротив, Единородный Сын Божий, неотдельно и неразлучно от Отца рожденный и всегда в Нем пребывающий, имеет Свою Ипостась, отличную от Ипостаси Отчей». (Православно-догматическое Богословие митрополита Макария).

Святая Церковь на I Вселенском Никейском Соборе изложила учение о непостижимом рождении Сына Божия от Бога Отца в таких словах, влагаемых в уста верующего: верую «во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век, света от света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, Единосущна Отцу, Имже вся быша».

Последнее выражение второго члена Символа веры взято святыми Никейскими отцами из слов евангелиста Иоанна: вся Тем быша, и без Него ничтоже быст, еже быст (ст. 3). Мир вещественный и мир духовный, – всяческая, по выражению святого апостола Павла, яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая, ащеПрестоли, ащеГосподствия, ащеНачала, аще Власти, – всяческая Тем и о Нем создашася (Кол. 1:16). Вся Тем быша – нельзя понимать так, что Бог сотворил мир Словом, как художник орудием. Святой апостол Павел прямо относит к Сыну Божию слова Псалмопевца, в которых Он представляется Творцом мира: в начале Ты, Господи, землю основал ecu, и дела руку Твоею суть небеса (Пс. 101:26; ср. Евр. 1:10). Бог Отец невидимый (Ин. 1:18), живущий во свете непреступнем (1 Тим. 6:16), является и всегда действует в Сыне, и Сын никогда не действует, как бы отрешившись или отделившись от Отца, так что творческая деятельность Сына есть точное выражение воли невидимого Отца и воля Отца есть вместе и воля Сына (Ин. 5:19–20). «Поелику, – говорит святитель Григорий Богослов, – для благости не довольно было упражняться в созерцании себя самой, и надлежало, чтобы благо разливалось, шло далее и далее, чтобы число облагодетельствованных было как можно большее (ибо сие свойство высочайшей благости); то Бог измышляет, во-первых, Ангельские и Небесные Силы; и мысль стала делом, которое исполнено Словом и совершено Духом». По той же благости Бог измышляет мир видимый и человеческий, и Слово осуществляет или исполняет мысль невидимого Отца. Слова: еже быст, по замечанию святых Отцов, прибавлены евангелистом с особенною целью: «присовокупив еже быст, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – он обнял все твари, даже и умопостигаемые, и исключил из них Святаго Духа; сказал: все, еже быст, т. е. все сотворенное, но Дух не сотворен»; «меня не устрашит, – выражается святитель Григорий Богослов, – то, что, по сказанному, все получило бытие Сыном, как будто под словом все заключается и Дух Святой, ибо не просто сказано: все, но все еже быстц не Сыном Отец, не Сыном и все то, что не имело начала бытия».

Сам Господь именует Себя воскрешением и животом (Ин. 11:25), путем, истиною и животом (14, 6), и евангелист Иоанн в послании своем называет Его Словом животным (1 Ин. 1:1) и животом вечным (5, 20). В Нем жизнь самосущая, дающая бытие всякой твари и сохраняющая жизнь всякой твари, получившей бытие; в Нем самый источник жизни всего живущего, и не только начало, но и опора всякого сотворенного бытия. Господь говорит, что Он, как и Отец, имеет жизнь самосущую, жизнь в самом Себе (Ин. 5:26), и посему, так же как и Отец, Он оживляет, кого хочет (ст. 21), как и Отец, Он доселе делает (ст. 17), промышляя о всем, что получило от Него бытие. Святитель Иоанн Златоуст, изъясняя слова евангелиста, замечает: «Как в бездонном источнике сколько ни черпай воды, нисколько не уменьшишь источник, так и творческая сила Единородного, сколько бы ни было создано или произведено ею, нисколько от того не уменьшается. Или лучше я употреблю более свойственное этой силе сравнение, именно назову ее светом, как и сам евангелист говорит далее: и живот бе свет человеком

. Как свет, хотя бы освещал неисчислимое множество предметов, нисколько от того не уменьшается в своей светлости, так в Боге, и прежде, и после сотворения, сила нисколько не оскудевает, нимало не умаляется и не ослабевает от многочисленности творения, но хотя бы надлежало произвести еще тысячу таких миров, хотя бы и бесконечному множеству их, сила Его довлеет на всех, чтобы не только произвести их, но и сохранить после создания, ибо наименование живота, употребленное здесь, относится не только к созданию, но и к промышлению о сохранении созданного».

3) И живот бе свет человеком (ст. 4). Все Словом сотворено и все Им существует, но человек стоит под особеннымпромышлениемБожиим: Слово – жизнь, все животворящая и сохраняющая, была и есть для человеков свет. Так еще в Ветхом Завете называли Мессию светом велиим (Ис. 9:2), светом языков (49, 6), и Сам Иисус Христос говорит о Себе: Аз есм свет миру (Ин. 8:12; 3, 19; 9, 5; 12, 35, 46). Свет освещает, согревает, оживляет и радует все существа, способные чувствовать и наслаждаться, а посему на языке Священного Писания означает состояние духовного озарения и просвещения, – состояние радостное и блаженное, противополагаемое тьме и ночи, когда ничего не видно (Ис. 45:7; 59, 9). Слово, как свет людей, всегда было и есть Наставник и Учитель их (Мф. 23:10; Ин. 13:13), Строитель спасения и блаженства их (1 Ин. 1:7; 2, 2; 4, 14; Кол. 1:14; Тит. 3:6 и др.). «Евангелист, – по замечанию святителя Иоанна Златоуста, – сперва поучает нас о создании, потом говорит и о духовных благах, дарованных нам с пришествием Спасителя, и означает их одним словом: живот бе свет человеком. Не сказал: бе свет иудеям, но всем людям, потому что не иудеи только, а и язычники получили познание о Боге, и свет сей предлагается в общение всем». Вемы, – говорит евангелист Иоанн в другом месте, – яко Сын Божий прииде и дал есть нам сеет и разум, да познаем Бога истиннаго и да будем во истиннем Сыне Его Иисусе Христе (1 Ин. 5:20).

 Тьма есть состояние грешника, удалившегося от Бога, – состояние духовного ослепления и развращения. Эта тьма происходит не от того, чтобы свет скрывался от людей, оставляя их во мраке, но от того, что люди уклоняются от света во тьму: возлюбиша человецы паче тьму, неже свет, беша бо их дела зла, – говорит Господь, – всяк бо делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яколукава суть (Ин. 3,19.20). До воплощения Слова, по выражению Священного Писания, была ночь (Рим. 13:12) и люди сидели во тьме и сени смертней (Мф. 4:16), но и в такой тьме светился свет – обетованиями, пророчествами, откровенным законом, а иногда и Сам Просветитель являлся избранным Своим. С пришествием же Слова во Плоти «проповедь Евангельская светила среди мрака заблуждения, все облегавшего, и рассеивала его. Свет сей, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – проник и в самую смерть и победил ее, так что уже одержимых смертью избавил от нее. Итак, поелику ни смерть, ни заблуждение не преодолели сего света, но он всюду блистает и светит собственною силою, то евангелист и говорит: и тьма его не объят».

Слово есть истинный свет, несозданный, самобытный, всемогущий и истинный, дающий светлость и озарение всякому сотворенному свету, точно так же, как Слово есть самосущая и неточная жизнь, дающая бытие всякой твари и сохраняющая это бытие. «Распростершись всюду – и горе и долу, и в глубину и широту – горе в творении, долу в вочеловечении, в глубину во аде, в широту же в мире, Слово все наполнило ведением о Боге» (свт. Афанасий Александрийский). Естественный свет ума, которым Слово просвещает человека при самом вступлении его в мир (Притч. 20:27), восполняется светом благодатного озарения (1 Ин. 2:20). Евангелие есть достояние всего человечества (Мф. 28:19; Лк. 16:15), но свет Христов, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – просвещает всякаго человека, «смотря по приемлемости каждого: если некоторые, по своей воле смежив очи ума, не хотят принять лучей сего света, то омрачение их происходит не от естества самого света, а от злобы сих людей, добровольно лишающих себя этого дара. Благодать изливается на всех; она не чужда ни иудея, ни еллина, ни варвара, ни скифа, ни свободного, ни раба, ни мужа, ни жены, ни старца, ни юноши, ко всем одинаково близка и всех равночестно призывает».

 В мире бе, но не как современный миру, – нет; поэтому евангелист и присовокупляет: и мир Тем быст. Чрез это он опять, – говорит святой Отец, – возводит тебя к предвечному бытию Единородного» (свт. Иоанн Златоуст). Слово – Творец мира и Просветитель всякого человека, и до пришествия Своего в мир никогда не оставляло Своего творения, всегда было светом для человеков, открывая Себя в делах Провидения, научая законам, посылая пророков, провозвестников Своего воплощения, и являясь избранным Своим. Свет Его чрез народ Израильский светил и язычникам. Впрочем, несмотря на постоянную близость света, не только язычники, но и самые иудеи оставались во тьме неведения и нечестия: мир Его не позна. «Евангелист называет здесь миром все множество людей растленных, преданных земным делам, – так обыкновенно называет их и Христос (Ин. 17:25). Но други Божий и все дивные мужи, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – познавали Христа еще прежде явления Его во плоти». Таковы были – Авраам (Ин. 8:56), Моисей (5, 46) и другие пророки (Деян. 3:24; 1 Пет. 1:10–11). Сам Иисус Христос говорил Своим апостолам: мнози пророцы и праведницы вожделеша видети, яже видите, и не видеша, и слышати, яже слышите, и не слышаша (Мф. 13:17; Лк. 10:24); «значит, – замечает святой Отец, – они знали, что Он придет к людям и совершит дела, которые и действительно совершил; а если бы не знали этого, то и не восхотели бы видеть, потому что никто не может желать того, чего совсем не знает. Но что же это такое, чего они не видели и не слышали? – Пророки, хотя и слышали глас Его и Самого видели, однако же не во плоти, не в том виде, в каком Он обращался с людьми и открыто беседовал с ними» (свт. Иоанн Златоуст). Во своя приидеи своиЕго неприяша (ст. 11). Израильский народ, избранный паче всех языков, елицы налице земли (Втор. 7:6), первенец между ними (Исх. 4:22), называется в Священном Писании языком святым (19, 6), наследием и людьми Божиими (Втор. 9:26, 29). Этому народу принадлежали всыновление, и слава, и завет, и законоположение, и служение, и обетования; от него и сам Христос по плоти (Рим. 9:4–5). Но иудеи, по своему крайнему ослеплению, не уверовали в Мессию, несмотря на то, что, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «были воспитаны в книгах пророческих, каждый день слушали Моисея, который весьма многое говорит о пришествии Христовом, равно и других, после него бывших пророков, наконец видели и Самого Христа, Который каждый день творил для них чудеса, с ними только и беседовал, и часто говорил, что Он послан ко овцам погибшим Дому Израилева (Мф. 15:24)".

Израильский народ, избранный паче всех языков, елицы налице земли (Втор. 7:6), первенец между ними (Исх. 4:22), называется в Священном Писании языком святым (19, 6), наследием и людьми Божиими (Втор. 9:26, 29). Этому народу принадлежали всыновление, и слава, и завет, и законоположение, и служение, и обетования; от него и сам Христос по плоти (Рим. 9:4–5). Но иудеи, по своему крайнему ослеплению, не уверовали в Мессию, несмотря на то, что, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «были воспитаны в книгах пророческих, каждый день слушали Моисея, который весьма многое говорит о пришествии Христовом, равно и других, после него бывших пророков, наконец видели и Самого Христа, Который каждый день творил для них чудеса, с ними только и беседовал, и часто говорил, что Он послан ко овцам погибшим Дому Израилева (Мф. 15:24)".

Святой евангелист, в изумлении перед такою беспредельною любовью Бога к человеку, в послании своем пишет верующим: видите, какову любовь дал есть Отец нам, да чада Божия наречемся и будем (1 Ин. 3:1). Единородный Сын Божий без стеснения свободы людей дал им, под условием веры, область, т. е. почетное право и высокое преимущество, быть чадами Божиими, потому что, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «благодать не иначе приходит, как только к тем, которые сами желают и заботятся о приобретении ея». «Речением же быти, по замечанию святителя Афанасия Александрийского, Иоанн выражает, что сынами нарицаются не по естеству, а по усыновлению, и речение родишася употребил, потому что и они вполне получили именование сын. Бог по благодати делается Отцом тех, которых сотворил, когда созданные Им люди, как сказал апостол, приемлют в сердца свои Духа Сына Его, вопиюща: Авва Отче (Гал. 4:6)». На сыновство Богу не дает права одно только происхождение от Авраама, как думали иудеи (Мф. 3:9; Ин. 8:39, 41), или вообще плотское рождение, но усыновляет Богу таинственное духовное рождение, которое совершается в водах крещения наитием Духа Зиждителя на душу крещаемого. «Поелику мы состоим, – говорит святитель Григорий Богослов, – из двух естеств, т. е. из души и тела, из естества видимого и невидимого, то и очищение двоякое, именно водою и Духом, и одно приемлется видимо и телесно, а другое в то же время совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины: оно из ветхих делает нас новыми, из плотских – богоподобными, разваряя без огня и воссозидая без разрушения». Об этом благодатном рождении говорил Никодиму Сам Господь: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие; рожденное от плоти плоть есть и рожденное от Духа дух есть (Ин. 3:5).

«Сказав, что принявшие Слово родились от Бога и соделались чадами Божиими, евангелист предлагает причину и основание такой неизреченной почести. Причина та, что само Слово соделалось плотию и Господь воспринял на Себя образ раба. Будучи истинным Сыном Божиим, Он соделался Сыном Человеческим, дабы сынов человеческих соделать чадами Божиими» (свт. Иоанн Златоуст). По замечанию святых Отцов, у евангелиста под плотию разумеется полный, совершенный человек, состоящий из тела и разумной души. Святитель Кирилл Александрийский говорит: «Выражение Слово плоть быст указывает не на видимую только часть существа живого, но на целого человека; евангелист не говорит, будто бы Божественная сущность изменилась некоторым образом в плоть, но проповедует воспринятие Богом Словом человеческого естества. Возвестив, что Сый в начале, Бог и у Бога, всегда пребывающий, создавший все, не сущее приведший в бытие, живот, истинный свет, воспринял тленное естество и приобщился немощам человеческим, дабы совершить спасение людей, евангелист пожелал еще более показать величие Его благодеяния и упомянул не о душе бессмертной, но о плоти страстной, смертной, тленной, образованной из персти, и частью изобразил всю природу». В Священном Писании тело человеческое называется храминою, или скиниею (2 Кор. 5:1. 2), а посему выражение евангелиста: вселися в ны может иметь тот смысл, что Слово обитало среди нас во плоти, подобно тому, как древле Бог обитал среди Своего народа в ветхозаветной скинии. И как в скинии завеса вела в Святая Святых, так и плоть Христова, по слову апостола, есть завеса, чрез которую открывается нам новый и живый путь в небо (Евр. 10:19–20). Как завеса скинии скрывала от взоров Святая Святых куда мог входить однажды в год один только первосвященник (Евр. 9:7), так и завеса плоти отвсюду закрывала Слово, потому что «иначе, по замечанию святителя Григория Богослова, невозможно было бы Ему приблизиться к нашим немощам». Слово обитало среди нас – полное благодати и истины, так что вся земная жизнь Спасителя была непрерывным рядом благодеяний страждущему человечеству (Мф. 11:4–5; Деян. 10:38) и исполнением прообразований закона и предсказаний пророков. С вочеловечением Слова, по выражению того же святого Отца, «тени проходят, их место заступает истина». Несмотря на то, что неприступная слава Слова была сокрыта под покровом тела, она проявлялась в такой необычайной силе и светозарном сиянии, что очевидно указывала в Господе нашем Царя Славы (Пс. 23:10). «Мы видели славу не пророка, не Ангела, не Архангела, не других высших Сил, и не иного какого-либо сотворенного естества, но Самого Владыки, Самого Царя, Самого истинного Единородного Сына, Самого общего всех нас Господа» (свт. Иоанн Златоуст). Сия слава выражалась в жизни Его, в учении, деяниях, чудесах и знамениях, даже в самых крестных страданиях Его, в которых проявились не только промышление Его и любовь к человеку, но и неизреченная сила: «тогда-то, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – смерть упразднялась, и клятва разрушалась, и бесы были посрамляемы, и торжество над ними открывалось, и рукописание грехов наших было пригвождаемо ко кресту. Но тогда, как эти чудеса совершались невидимо, были и другие – видимые, которые показывали, что Он есть истинно Единородный Сын Божий и всей твари Господь». Преимущественно же слава Единородного Сына Божия воссияла в воскресении Его из мертвых (Рим. 1:4).

Главную мысль, которая проходит чрез все части изложения евангелиста Иоанна, святой Ефрем Сирин выражает в следующих словах: «Тот, Кто от Бога, Бог Слово, от Отца Единородный Сын, Единосущный Отцу, Сущий от Сущего, предвечное Слово, рожденный от Отца без матери прежде всех веков неизреченно, – Сей самый в последок дней рождается от дщери человеческой, от Марии Девы без отца, рождается Бог воплощенный, понесши на Себе от Нее заимствованную плоть, соделавшись человеком, которым не был, и пребыв Богом, Которым был, чтобы спасти мир. И Он есть Христос, Сын Божий, Единородный от Отца и единородный от Матери».

Это превыспреннее благовестие святого евангелиста Иоанна о вочеловечении Сына Божия, выражающее сущность Домостроительства нашего спасения, составляет, по смыслу своему, необходимое вступление не только к Евангелию самого Иоанна, но и к повествованиям трех других святых евангелистов – Матфея, Марка и Луки. Святой Иоанн Богослов, вознесенный силою Святого Духа выше всего чувственного и временного, восходит к самому началу и прежде всего благовествует о Божестве воплотившегося Бога Слова, Господа нашего Иисуса Христа.

Во время сорокадневного пребывания Господа Иисуса Христа в пустыне Иоанн продолжал проповедовать о Нем как об истинном Мессии: Сей бе, Егоже рех, Иже по мне грядый, предо мною быстъ, яко пере ее мене бе (ст. 15); последними словами Предтеча указывал на несравнимое превосходство пред собою вочеловечившегося Сына Божия, как вечно Сущего. По-прежнему к нему стекалось множество народа слушать его проповедь и креститься крещением покаяния.

Сильное возбуждение народа вследствие проповеди Иоанна Крестителя не могло укрыться от внимания верховного иудейского судилища. Синедрион – так называлось это судилище – состоял из 71 члена: первосвященников, старейшин и книжников (Мф. 26:57, 59; Мк. 15:1; Лк. 22:66; Деян. 5:21–22, 30), фарисейской и саддукейской сект (Деян. 23:6; 5, 34), и считал своею особенною обязанностью следить за появлением нового учения. Когда громкая молва о пустынном проповеднике не только не смолкала, но, распространяясь с каждым днем далее, волновала умы народа, члены синедриона решили отправить к Иоанну посольство, состоявшее из священников и левитов, «именно из Иерусалима, – по замечанию святителя Иоанна Златоуста, – почетнейших». Это посольство должно было спросить Иоанна Крестителя о лице и звании его на самом месте, где в то время он крестил, – в Вифаваре, лежавшей на восточном берегу Иордана. На вопрос, с которым посланные пришли к Иоанну: ты кто ecu? – он весьма ясно и решительно отвечал, что он не Христос. Но между книжниками иудейскими, на основании неправильно понятого пророчества Малахии (Мал. 4:5), было распространено мнение, что явлению Мессии будет предшествовать пророк Илия Фесвитянин (Мф. 17:10), а посему посланные, слыша от Иоанна, что он не Христос, подумали, не он ли воскресший древний пророк, и спросили его: что убо? Илия ли вси ты? и опять получили отрицательный ответ: несмъ. Иудеи воображали также, что Илия не один будет предшествовать Мессии, а с Иеремиею или другим каким-либо великим пророком (Мф. 16:14); кроме того, известно было и предсказание Моисея о пророке, подобном ему, которого Господь Бог восставит из среды Израиля (Втор.18, 15). Посланные опять спросили Иоанна: Пророк ли ecu? n он отрекся: ни. Хотя он был, по словам Самого Господа, и Илия, хотяй прийти (Мф. 11:14), и не только пророк, но и лишше пророка (ст. 9), а отрекся перед посланными, потому что не был ни Илиею, ни пророком в том ложном смысле, в каком они понимали свои вопросы.

Ответы Иоанна привели священников и левитов в недоумение: было для всех очевидно, что это – необыкновенный человек, и между тем он – не Мессия, не Илия, даже не пророк. Кто ecu? – сказали они, да ответ дамы пославшим ны: что глаголеши о тебе самом? В ответе своем Иоанн указал на свое истинное значение Предтечи Мессии: аз глас вопиющаго в пустыни: исправите путь Господень, якожерече Исайя пророк (Ис. 40:3). Но посланные, как замечает евангелист, были из фарисеев, которые считались особенно строгими ревнителями старческих преданий и блюстителями веры. Ответ Иоанна был ими не понят. Они знали, что древние пророки очищение народа соединяли с временами Мессии (Иез. 36:25; 37, 23; Зах. 13:1), а посему крещение Иоанна служило неразрешимою загадкою для этих поборников внешних омовений и очищений (Мк. 7:2–4). Что убо крещаеши, спросили они, аще ты неси Христос, ни Илия, ни пророк? – и этим вопросом дали Иоанну повод еще полнее выяснить относительное значение своего лица и крещения. Аз крещаю водою, посреде же вас стоит, Егоже вы не весте, – «Христос, обыкновенно, вмешивался в толпу народа, как человек простой» (свт. Иоанн Златоуст). Той есть грядый по мне, Иже предо мною быстъ, Емуже несмъ аз достоин, да отрешу ремень сапогу Его. Не в первый раз Иоанн произносил это свидетельство об Иисусе Христе, но и теперь он высказал свое служебное отношение к Лицу Богочеловека в одних и тех же выразительных образах. Предо мною быстъ, по объяснению святителя Иоанна Златоуста, значит: «Он досточтимее, славнее меня», как господин в сравнении с последним своим слугою. И этот Мессия, давно ожидаемый, уже явился, пришел к народу израильскому, живет и ходит между людьми, хотя еще принят и узнан только немногими.

Из последних слов Предтечи фарисеи могли понять, что сам Иоанн обращает главное внимание их не на себя, а на Идущего за собою. Правда, такой ответ не вполне соответствовал их ожиданиям, потому что возбуждал еще новый вопрос о том Лице, на Которое указывал Иоанн, но, отлагая решение этого вопроса на будущее время, они возвратились в Иерусалим.