Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Михаил (Лузин) епископ

Амфиполь – афинская колония, в то время главный город первого округа Македонии, на большой реке Стримон к юго-западу от Филипп. Аполлония – небольшой город к юго-западу от Амфиполя, причислявшийся тогда к македонской провинции Мигдонии. – Пройдя: кажется, Павел и Сила прошли через эти города не останавливаясь для проповеди в них.

– Фессалоника или Солунь (прежнее название Фермы) был главный город второго округа Македонии, при Фермейском заливе Эгейского моря, местопребывание римского претора, город густо населенный, производивший обширную торговлю. Здесь жило очень много евреев и была синагога. Греческое выражение дает разуметь, что из всех помянутых выше городов македонских только в Фессалонике была синагога, в тех же были только молитвенные места.

– По своему обыкновению: нарочитое указание дееписателя, что Павел в всюду, куда приходил с проповедью, обращался сначала к иудеям, если они жили там, и уже потом проповедовал язычникам (ср. Деян. 13:46 и прим. Деян. 14:1 и др.).

– Вошел к ним, т.е. в синагогу, и три субботы (ср. Деян. 13:14 и прим.) говорил (точнее беседовал, ср. Деян. 16:13 и прим. ) с ними. Беседа состояла каждый раз в том, что Павел из Писаний (Ветхого Завета) указывал и доказывал, во-первых, что Христу (Мессии), о котором были пророчества и обетования в Ветхом Завете, надлежало, по этим пророчествам и обетованиям, пострадать (что всегда было соблазном для иудеев, 1 Кор. 1:23) и воскреснуть из мертвых, и во-вторых, что этот Мессия, предсказанный и обетованный в Ветхом Завете, есть Иисус из Назарета, родившийся при Августе и пострадавший при Тиверии, которого проповедует Павел. Это – сущность всей евангельской проповеди и всей христианской веры. «Только сущность беседы изложил писатель, – так он не многоречив и не везде излагает целые речи Павла» (Злат.).

Беседы сии имели следствием то, что некоторые (как видно немногие) из них, т.е. иудеев природных, уверовали во Христа Иисуса, проповедуемого Павлом, но главным образом из Еллинов, чтущих Бога, т.е. прозелитов (Деян. 13:16 и прим.), присоединилось к Павлу и Силе великое множество, а равно и из знатных по своему общественному положению женщин, также прозелиток, немало.

Не уверовавшие иудеи, которых было большинство в городе (ибо уверовали лишь некоторые, ст. 4), возревновав о том, что новые проповедники отвлекли от них великое множество прозелитов и прозелиток, а частью и природных иудеев (ср. прим. к Деян. 13:45), произвели против них народное возмущение.

– Взяв с площади негодных людей: праздношатавшихся, не имевших определенных занятий и проводивших время на площадях, – бродяг и пустых, вздорных людей; таковые составили толпу и произвели возмущение в городе. Возмущение направлено было, собственно, против Павла и Силы, а потому толпа приступила к дому некоего Иасона, у которого, как видно по всему ходу повествования, пребывали апостолы Христовы. Кто был этот Иасон по происхождению, неизвестно; имя его может быть чисто греческое имя, может быть еврейское, переделанное на греческий лад из Иешуа (Иисус), вероятнее – последнее. Был ли он тогда уже христианин или нет, также не видно. Толпа приступила к дому Иасона с тем, чтобы вывести Павла и Силу к народу, отдать их на самосуд возмутившейся толпы, что, конечно, грозило не малой опасностью апостолам.

– Не нашедши их: случайно, или получив предуведомление об опасности, грозившей им, Павел и Сила заблаговременно оставили дом Иасона, так что буйная толпа ошиблась в расчетах и не нашла там тех, кого надеялись найти. Тогда эта буйная толпа, еще более конечно, рассвирипевшая от неудачи, повлекла самого Иасона, как бы виновного в том, что он в своем доме дал приют возмутителям общественного спокойствия (ст. 6), а с ним и некоторых братьев, т.е. увероваших во Христа, которые в это время может быть собрались в доме Иасона, – повлекла к городским начальникам, чтобы предать их суду. Буйная толпа не хотела спокойно изложить перед начальниками обвинения против Иасона, но кричала.

В крике этом обвинялись собственно Павел и Сила, как возмутители, а Иасон обвинялся только в том, что принял их в дом свой.

– Эти всесветные возмутители: преувеличение, выражающее страстность восставшей толпы и ненависть к проповедникам Евангелия.

– Все они поступают и пр.: здесь обвинение направляется уже против всех христиан и возбуждается ненависть против самого христианства и Христа. Христиане обвиняются в том, что они все поступают против повеления Кесаря, т.е. против императорских указов, запрещающих под угрозой казни государственную измену и охраняющих величество императора. Об этом преступлении христианами императорских постановлений возмутители заключают из того, что христиане почитают царем другого, не императора римского, а Иисуса. Таким образом возводится на христиан обвинение против величества, обвинение чисто политическое, и то же самое, какое возводили на Господа Иисуса (Ин. 19:12 и парал.). Может быть, учение о втором пришествии воскресшего Господа Иисуса, дурно понятое или намеренно перетолкованное, было поводом к обвинению в этом политическом преступлении.

– Такое тяжкое обвинение произвело было свое действие: как народ, так и городское начальство встревожились.

– Но получив удостоверение и пр.: точнее получив обеспечение, – в чем? конечно, в том, что Павел и Сила, а равно и все христиане, совсем не преступники императорских указов, что они не распространяют учения против величества, не имеют никаких планов изменнических и не возмущаются и не возмущают против величества. В чем состояло это удостоверение или обеспечение? Оно могло состоять или в денежном залоге, или в личном задержании кого-нибудь из обвинявшихся. Так как последнее не согласно с текстом (отпустили их, т.е. всех, привлеченных к начальникам): то надобно предположить первое.

Немедленно ночью отправили: вероятно, не потому, чтобы начальники потребовали этого, как удостоверения или обеспечения (дееписатель прямо сказал бы о сем), а из опасения нового возмущения буйной толпы, готовой произвести насилие по всякому подстрекательству со стороны врагов нового учения.

– В Верию: город к юго-западу от Фессалоники, в третьей части Македонии, главным городом которой была Пелла. Верия лежала на самой южной границе Македонии.

– Пошли в синагогу: как и всюду, по обычаю Павла (ст. 2).

– Благомысленнее: точнее – благороднее, не по происхождению, конечно, а по направлению и настроению духа, более благородного характера и настроения, чем иудеи фессалоникийские. Это обнаружилось в том, что они приняли слово, т.е. евангельскую проповедь из уст Павла и Силы, со всем усердием, приняли к сердцу и серьезно, и ежедневно, вероятно, в частных, а не синагогальных, которые бывали и по субботам только, собраниях, разбирая (ср. Ин. 5:39) Писания с целью исследовать, точно ли это так, точно ли истинно то, что проповедовали Павел и Сила.

Следствием такого отношения к проповеди апостолов было то, что уверовали многие из иудеев (не некоторые только, как в Фессалонике, ст. 4) и из Еллинских почетных по общественному положению и состоянию женщин и мужчин немало. Под этими женщинами и мужчинами разумеются как прозелиты и прозелитки, которые слушали проповедь Евангелия в синагогах, куда они имели доступ, так и настоящие язычники, которые слушали проповедь в частных домашних собраниях (ср. прим. к Деян. 11:20; то же и в Фессалонике, ст. 4).

Возбуждая и возмущая народ: не видно, чтобы они успели уже произвести открытое возмущение народа (именно – толпы); они, вероятно, только еще ажитировали толпу, подготовляя ее к открытому возмущению, и именно, возмущению против Павла только направленному, почему братия верийские и отпустили его и – возмущения не произошло, хотя Сила и Тимофей оставались тут. «Они отпускают только Павла, потому что за него опасались, чтобы он не потерпел чего-нибудь, так как он был их главою. Так, не везде действовала благодать, но оставляла им действовать и самим по-человечески, возбуждая их и располагая к бодрствованию и вниманию» (Злат.).

– Верийские христиане, как видно, хорошо понимали, против кого именно направлялось подготавливавшееся возмущение, а потому при первых признаках его тотчас отпустили Павла как будто идущего к морю: точнее – отпустили Павла (из города) чтобы он шел к морю и, предполагается, совершил дальнейшее путешествие на корабле. Что он совершил дальнейшее путешествие в Афины на корабле, это вероятнее всего. Если бы он, отпущенный учениками верийскими как будто к морю, на самом деле продолжал путешествие сухим путем до Афин, то, вероятно, он не совершил бы такого длинного пути, не останавливаясь в каких-либо попутных городах для проповеди, и дееписатель не умолчал бы об этом, но он ничего не говорит о сем. Притом иудеи – враги Павла – видимо, преследовали его всюду по пути; лучшим средством избавиться от их преследований и скрыть от них на время след свой было морское путешествие, каковое, вероятно, и предпринял Павел, пойдя из Верии к морю.

– Тимофей, остававшийся, кажется, в Филиппах (Деян. 16:40), присоединился к апостолу или в Верии или на пути в этот город.

Проводили до Афин: главный город Греции, средоточие тогдашней греческой науки, искусства, цивилизации, торговли и роскоши.

– Чтобы скорее пришли к нему: т.е. в Афины; однако же они встретились уже в Коринфе (Деян. 18:5), потому что Павел скоро оставил Афины (скорее, вероятно, чем предполагал сначала; так сложились обстоятельства) и перешел в Коринф, где и оставался долго (Деян. 18:11–18). Впрочем, из 1 Кор. 2:18 – 1 Кор. 3:2 надобно заключить, что Тимофей один приходил было к Павлу в Афины, но послан был от него обратно в Македонию и именно, в Фессалонику, и потом он вместе с Силой, остававшимся в Верии, пришел к апостолу в то время, когда сей последний был в Коринфе.

В ожидании Силы и Тимофея в Афинах, Павел возмутился духом (точнее – возмущался дух его в нем, ср. Ин. 11:31; Ин. 11:38): возмущалось все его нравственное существо до томления. И это не было, как показывает греческое слово, лишь временным и преходящим настроением его духа, но постоянным, не оставлявшим его в то время. Возмущался дух Павла тем, что он, осматривая этот город, видел его полного идолами. Афины были и оставались центром греческого чувственного культа, искусств и богатства и, по свидетельству самих греческих и римских писателей, действительно полны были храмами, алтарями и статуями их многочисленных божеств. Высокое развитие архитектуры и ваяния придало этим предметам великолепие, изящество и пленительность, так что всегда восхищались и доныне даже в развалинах, обломках и копиях восхищаются красотой и изяществом этих произведений. Но то, что восхищает и восхищало людей, в высшей степени возмущало все нравственное существо величайшего и первоверховного из апостолов; он видел в этом омрачение и развращение человеческой природы (ср. Рим. 1:21 и дал.). Павел ожидал здесь Силы и Тимофея, чтобы совокупными усилиями благоуспешнее противодействовать этому омрачению и этому развращению, скрывавшимися под пленительными образами красоты и изящества.

Но пламенный дух его не утерпел, и он один начал противодействовать всему, чему так возмущалась его великая душа; с этой целью он открыл беседы в синагоге с Иудеями и прозелитами (Деян. 13:16 и прим.), и на площади – со встречающимися язычниками. В синагоге он мог беседовать, конечно, не только по субботам, на площади же он имел возможность беседовать ежедневно, так как там постоянно был народ; предметом беседы были, без сомнения, истины религии.