Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Кирилл Александрийский святитель

Ибо сопряжена была с ним и была сожительницею ему блаженая Сарра (а имя ее толкуется: «начальствующая», жена отличавшаяся красотою и бывшая весьма благообразною: так свидетельствует о ней и Священное Писание. За нею следовала по сожительству с ним бывшая как бы во втором и незаконном с ним браке домочадица, то есть Агарь (ее имя толкуется: «пришельствие»). Но Сарра, еще не зачинавшая законных чад, оплакивала свое бездетство. Агарь же родила Исмаила свт. Кирилл помещает эту историю раньше описываемых событий. При таком положении дел по истории, Бог сказал Аврааму, говоря: «Я твой щит; награда твоя весьма велика. Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска». Примечай точность речи. Что ми, говорит, даси, Владыко? Понимаешь ли, как говорит, что он совершенно не нуждается ни в каких земных приобретениях, но даже, если бы он сделался обладателем и еще большего, то не считал бы, говорит, этого приятным, если не будет иметь законного наследника, родившегося от брака с свободною, сына по истине. Смотри, как он стремится к ясному познанию о полезном, влекомый к тому природою, а не писанными законами. Ибо хотя и был у божественного Авраама сын, разумею Исмаила, однако он именовал себя бездетным. Так природа знала, и очень ясно, что вообще по справедливости не может быть именуем сыном тот, кто родился от прелюбодейных и незаконных брачных уз; ибо он «не дадут корней в глубину», как написано (Прем. 4:3). А что, если бы и родился у кого-либо когда-нибудь сын от служанки, то это дело во всяком случае бесполезное и пустое, и не может быть так приятно, как если бы он был от свободной, на это указал он еще, говоря: «распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска». То есть останется для меня последним утешением рожденный от крови домочадицы. Ибо Дамаск значит «утешение». Но он вменится также и в заступничество и помощь от Бога. Ибо это значит «Елиезер». Это подобно тому, как если бы он ясно говорил: вместо крови законной и любви к законному, утешением крови и заступничеством от Бога как бы по необходимости будет домочадец мой; он же будет и наследником моим. Так «что Ты дашь мне?» Если я не буду иметь законного преемника, то во всяком случае и непременно будет под гнетом позора твой Авраам, Владыко. Ибо бездетный означает лишенного детей истинных и рожденных от свободной.

Но ненадолго оставил Бог праведника в печали. Он тотчас обетовал ему в Исааке семя.

Он тотчас обетовал ему в Исааке семя, о котором сказал и то, что оно равночисленно будет множеству безмерного количества звезд. Утверждал также, что он будет назван отцом бесчисленного множества народов, хотя и потрясен страхом бездетства.

Итак наградою имеет правду тот, кто чтит Владыку всяческих верою. Ибо чрез это Бог засвидетельствовал, что все может сделать для него. Неверующий же и небрежный будет самохвалом и обидчиком, а потому, конечно, подпадет суду и ответу. Итак верил Аврам Богу и оправдан от Него. Будем вести речь об этом, по необходимости возводя слово к сказанному в начале. Весьма ясно всякий может видеть, что совершившееся чрез Христа древнее того, что было в законе, и что оправдание чрез веру прежде явлено было, нежели обрезание по плоти. Ибо обрезание дано было Аврааму, как знамение веры, «которую имел он в необрезании», по слову премудрого Павла (Рим. 4:11). Итак, тяжело было блаженному Аврааму выносить то, что он не был отцом свободного сына. И даже имея сына от египтянки, разумею Агарь, он проводил время весьма печально, полагая семя незаконное и не свободное наравне с бездетством. Когда же получил обетование о законном сыне, то есть об Исааке, и услышал ясно, что в нем он будет отцом бесчисленного множества народов, то веруя оправдан был.

Он просил знамения в подтверждение и доказательство истины исполнения того, что обетовано. А что он получит в обладание и землю, показанную ему от Бога, ибо «тебе..., – сказал Он, – дам землю» сию (Быт. 17:8), об этом он также, для полной уверенности, спрашивал Бога, говоря: «Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ею?»

И Бог предусмотрительно утверждает это клятвою, не допуская того, чтобы уверовавший колеблем был сомнением.<...> В ответ на это Бог повелел взять рассеченные на части «трехлетнюю телицу», а вместе с нею и «козу», также «овна, горлицу и молодого голубя». И четвероногих из животных Авраам «рассек их пополам и положил одну часть против другой», то есть в ряд; «только птиц не рассек». Он даже и отгонял от них тех из пернатых, которые хотели им наносить вред. Когда же солнце склонялось уже к самому западу, тогда Бог в виде огня прошел «между рассеченными животными» (Быт. 15:17). Какой же должно применить к сему духовный смысл, об этом мы скажем теперь по возможности. В виде предмета клятвы Отца принимается Сын, или таинство Его. Ибо Отцу обычно клясться как бы Своею силою – Сыном. И это значит клясться Самим Собою, потому что Сын не есть иной по сравнению с Ним, говорю в отношении к существу и тождеству Божества. Посему и божественный Моисей, когда показывает нам Бога клянущимся, представляет Его очень ясно говорящим и следующее: «Я подъемлю к небесам руку Мою и... говорю: живу Я во век!» (Втор. 32:40). Ибо десницею Бога и Отца служит Сын, чрез Которого Он всем управляет, и как бы все содержит дланию и боголепно действует, призывая несуществующее к бытию и наделяя благами то, что уже приведено в бытие. Итак, в употреблении клятвы, утверждающей наследников в верности обетования, как бы содержится таинство Спасителя нашего. И Христос предызображаем был как бы в «телицу», а также в козе и овне, равно как и в двух птицах, то есть в горлице и голубе. А какой подразумевается в сем смысл, это я изъясню, по возможности. Иногда Христос, по причине великой крепости и непреоборимой силы, очевидно боголепной, уподобляется «овну»; иногда же, по причине человечества и пребывания под законом, именуется «телицей». Ибо женский пол стоит всегда позади и ниже мужеского пола, как начальствующего и преимуществующего, потому что Сын превыше всякой твари и несравнимыми преимуществами превосходит природу и славу сотворенного, имея высочайший корень, то есть Отца всяческих и Бога; когда же родился подобно нам, то стал подчиненным закону. Посему Он и говорил: «не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Приписывать должны мы состоянию истощания и сие, если хотим право мыслить. По этой причине Христос есть «телица», причем Моисей олицетворяет собою закон, или же сам определенный чрез него закон. Уподобляется Он также и «козе». По какой причине? По той причине, что принес Себя Самого за грехи наши по Писаниям (Евр. 9:12; Евр. 10:12; 1 Пет. 1:19 и др.). Козел же по закону есть жертва за грех (Лев. 16:9). Приравнивается Он также и овну по той причине, что является вождем словесных стад. «Один у вас Учитель – Христос» (Мф. 23:8, 10), и «мы, народ Твой и Твоей пажити овцы» подручные Ему, как написано (Пс. 78:13). Но после того как Христос уподобился во всем братиям, то есть нам, допустив Себя до истощания, Он изображается и в «овне» и мыслится как вождь. Ибо овны всегда находятся впереди стада. Он же есть и «телица», по причине пребывания под законом, а также и «коза», как жертва за грех; и кроме того «овен», как вождь. Желая идти по следам Его и ревностно стремясь к тому, мы будем «в хорошем загоне и … на тучной пажити», по слову пророка (Иез. 34:14), и во дворах священных будем покоиться. Ибо вселит нас в вышние обители Тот, Который Сам есть и овен, и архипастырь, и подзаконный, как один из нас, и превысший закона, как Бог, – Который Сам есть всякое оправдание, хотя и «к злодеям причтен был» (Ис. 53:12), и за нас потерпел заколение. Прообразуем Он был опять и в горлице, и в голубе. Ибо Он есть единая мысленная и громогласнейшая «горлица», поистине доброгласная птица, слетевшая с неба и свыше, как усладивший евангельскою проповедью всю поднебесную. К Нему и сама невеста, то есть Церковь из язычников, взывает: «покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно» (Песн. 2:14). Он же Сам есть и простый, незлобивый и не имеющий коварства голубь: ибо «не было лжи в устах Его», как написано (Ис. 53:9). Он также есть и трехлетняя «телица», равно как предызображается и в других животных. Ибо Господь всесовершен. Совершенный возраст животных превосходно указывает как бы на совершенство в Божестве Единородного.

Но любознательный будет рассматривать, какой вообще смысл совершившегося; будет тщательно исследовать образ клятвы и расспрашивать о том, что бы значили «рассеченными», полет птиц и то, что птицы слетели на эти оастесания; равным образом и о том, что значит, что Авраам сел «близу их» и что пламя прошло «между рассеченными». Объяснимо все это. У халдеев существовал обычай клятвы, состоявший в том, что человек проходил между рассеченными на две части животными и самым этим действием как бы провозглашал следующее: да не будет со мною того же, что с сими. Посему, так как Авраам был родом халдей и недавно только вышел из отечества своего, то Владыка всяческих предусмотрительно повелел ему при клятве действовать привычным для него образом, прекрасно соединяя таинство Христово с тем, что принесено было в жертву. <...> Далее, животные делятся на части, потому что рассекаются. Пара же птиц остается не рассеченною. Какое основание к сему? Поскольку Единородный – Слово Божие «стало плотию» (Ин. 1:14), Он как бы подвергся рассечению, и речь о нем исходит от двоякого созерцания. Ибо мы то умопредставляем Его Божественное и неизреченное рождение от Отца, а то говорим о тайне вочеловечения, едва не раскрывая глубину домостроительства и едва не исследуя эту глубину, для познания ее теми, которые не ведают ее. Но хотя речь о Нем и стала как бы двоякою, однако Сам Он есть один и тот же во всяком случае, не разделяемый надвое, после соединения с плотию. Он не рассекается на двоицу сынов: Христос един и неразделим. Ясным образом сего служит то, что птицы не рассекались: ибо «птиц..., – сказано, – не раздели». И как сущий от земли по человечеству, Он знаменуем был в тельце, а также в козе и овне, но с другой стороны, умопредставляется и как сущий с неба и свыше (так как Он есть Бог) в образе птиц.

Когда же в порядке действия рассеченные части были наконец разложены на земле, и когда Бог как бы уже намеревался проходить между ними, то «птицы», сказано, многие слетелись на них. То есть, сев вблизи, он сторожил, как бы не сделалось им какого-либо вреда и как бы не послужило в пищу нечистым из птиц то, что принесено для совершения клятвы. См. также толкование на Быт. 15:13. <...> А что хотя Он и потерпел за нас вольное заколение, однако «плоть Его не видела, – как написано, – тления» (Деян. 2:31; ср.: Пс. 15:10), и что, согласно слову Псалмопевца, «Враг не превозможет его, и сын беззакония не притеснит его» (Пс. 88:23), это может показать, и очень ясно, как бы в прообразе опять божественный Авраам, отгонявший хищных птиц от рассеченных частей животных.

Какая могла бы быть причина и сего, о том я также скажу, насколько могу. У халдеев был обычай, передаваемый от одного к другому без всякой перемены, – тщательно наблюдать за полетом птиц. И Бог всяческих предусмотрительно допускал то, чтобы люди были наставляемы относительно будущего на основании тех обычаев действия, какие у них существовали. Итак, когда птицы слетелись на разрезанные части животных, божественный Авраам был поражен страхом, быть может недоумевая относительно того, к чему клонится и на ком имеет исполниться это знамение. Ибо дурным казалось ему предзнаменованием и повергало в беспокойство то, что на жертвы прилетели самые нечистые из птиц, так как почти всегда нечистые птицы суть вместе и плотоядные.

Когда же он стал бояться и за свою голову, как бы и его не постигло несчастие, Бог разрешает его от беспокойства об этом. На тебя, говорит Он, не придет то, чего ты страшишься; но «знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей» (Деян. 7:6). И очень много будет желающих делать им зло, образом которых были птицы, прилетевшие на предложенные жертвы.

Впрочем, немного принесши огорчения, они понесут наказание.

Затем сказано, что когда солнце было уже на самом западе, «дым как бы из печи и пламя огня прошли между рассеченными животными». Под видом огня разумеется опять Божество, по обычаю халдеев, совершающее клятву. Когда же предвозвещено было Аврааму имевшее быть по времени в Египте потомкам его, то есть Израилю, притеснение и чудесное избавление, то сказано, «зашло солнце и наступила тьма, вот, дым как бы из печи и пламя огня прошли между рассеченным». Ибо прежде исполнения обетованного воссиял данный чрез Моисея закон, заключавший в себе для слушателей его длинные повествования о рабстве израильтян и об искуплении. В последние же времена века, и как бы к вечеру «Слово плоть бысть» (Ин. 1:14). Ибо это, думаю я, и ничто иное значит то, что Божественное и неизреченное естество, как бы в виде огня, прошло между рассеченными на части животными. Но «бысть», сказано, «дым» огненный, «и печь» огненная, «и пламя огня»: потому что честное таинство вочеловечения поистине соделалось для людей, не желающих веровать и склонных к необузданности, печью и пламенем, и невыносимейшим из всех и высшим наказанием. Так и об израильтянах, которые, неразумно оскорбляя таинство Христово, изобличаемы были, как худоумные и надменные, Давид говорит Отцу всяческих и Богу: «положити их яко пещь огненную во время лица Твоего: Господи, гневом Твоим смятеши я, и снесть их огнь» (Пс. 20:10). Под временем же «лица Отчаго» по справедливости разумеется время вочеловечения, если и Лице, и образ Бога и Отца есть Сын. Итак жестокий пламень и пещь ожидает тех, которые хотят отвергать тайну вочеловечения Единородного: познавшим же «явление Его», как написано (2 Тим. 4:8), Он будет светильником, сияющим в темноте, рассеявающим густоту мрака диавольского и не допускающим того, чтобы собрание чтителей Его претыкалось на встречающиеся соблазны. Так нам именовал Сына Бог и Отец и устами Исаии, говоря: «Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдет, как свет, правда его и спасение его – как горящий светильник» (Ис. 62:1). Ибо спасением и правдою от Бога и Отца соделался для нас Сын, если истинно то, что в Нем мы получаем оправдание и, побеждая издревле владычествовавшую над нами смерть, возвращаемся к нетлению, и преобразуемся в то состояние, в каком природа наша была в начале.

Под видом огня разумеется опять Божество, по обычаю халдеев, совершающее клятву. Посему и божественный Павел принимает это в значении клятвы, говоря: «Бог, давая обетование Аврааму, как не мог никем высшим клясться, клялся Самим Собою, говоря: истинно благословляя благословлю тебя и размножая размножу тебя. И так Авраам, долготерпев, получил обещанное. Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их. Посему и Бог, желая преимущественнее показать наследникам обетования непреложность Своей воли, употребил в посредство клятву, дабы в двух непреложных вещах, в которых невозможно Богу солгать, твердое утешение имели мы, прибегшие взяться за предлежащую надежду» (Евр. 6:13–18). Итак весьма предусмотрительно Бог утвердил обетование клятвою, хотя Он и без того не может солгать, дабы, как пишет божественный Павел (Евр. 6:18), мы имели крепкое утешение и уже не сомневались в том, что это обетование во всяком случае и непременно исполнено будет.