Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Димитрий Ростовский святитель

После кончины Ноевой его сыновья, внуки и правнуки жили довольно продолжительное время при горах Араратских в восточной Арменийской стране. Когда же они расплодились в столь великое множество, что им уже тесно было в той стране, они поднялись с востока и пошли, ища более просторной и плодоносной земли для своего поселения, дабы не чувствовать стеснений от своего множества и иметь изобилие земных благ. Идя к той стране, в которую прежде их еще удалился со своим племенем Арфаксад, они нашли поле, ровное и обширное место в земле, прозванной впоследствии землею Сенаар (которая затем еще прозывалась Халдеєю и Вавилониею), и поселились там между реками Тигром и Евфратом, на прекрасных и плодоносных местах. 
             Люди, переселившись на другое место (из Армении в Сенаар), переменили и прежний свой образ жизни на иной: ибо забыли они увещания праотца Ноя и бывшую от Бога потопную казнь, посланную на первых людей за их грехи, о которой слыхали от своих отцов, и уклонились в злые дела и скверные беззакония. Как до потопа, доколе были в живых Адам и Сиф, дотоле и «сыны Божии» (племя Сифово) по имени своему и жизнь свою проводили, угождая Богу, как сыновья отцу, а когда скончались Адам и Сиф, сыны Божии сделались уже не Божиими, а сыновьями сопротивного, вдавшись в премногие беззакония, точно так и после потопа доколе в живых был Ной и управлял добродетельно человеческим родом, как отец и владыка всех, дотоле и люди жили в страхе Божием, а когда умер Ной, они отбросили страх Божий и пошли вслед за своими похотями, пока не подвигли Бога на гнев и не были рассеяны во все концы земные с разделением их языков. 

Тогда «бе вся земля уста едины, и глас един всем; и рече человек к другу своему: приидите да сотворим плинфы и испечем я огнем; и да созиждем себе град и столп, емуже верх будет до небес, и сотворим себе имя славно, прежде даже не разыдемся по лицу всея земли (Быт. 11; 1:3:4). Взялись они за свое дело и были для них плинфы (кирпичи) вместо камней, а брение (горная смола) вместо мела. Однако неугодно было Богу сие их дело, так как они начали с гордостью и не во славу Божию, а на прославление своего имени, ибо они небрежно относились к имени Божию, но внимали своему величанию. 
            
                Предводителем в сем небогоугодном деле был вышеупомянутый сын Хусов и внук Хама Неврод, ефиоп и гигант. Он именно побудил всех к столпотворению, возвещая людям противное Богу называя Его жестоким и немилостивым к человеческому роду, так как Он во дни отцов их навел на лице всей земли потоп и погубил все жившее на ней, от человека и до скота, зверя и птицы. 
            
                Неврод говорил людям: «Что мы будем делать, если Бог вторично восхощет, как и прежде, навести потоп, чтобы погубить нас, как погубил Он первых людей? Послушайте поэтому моего совета, о люди! Придите, созиждем великую и высокую башню, достигающую до небес; и когда восхощет Бог опять потопом покрыть землю, в то время мы взойдем на башню и избегнем потопа. Созиждем же и город при башне, чтобы нам не быть далеко от нее; ибо когда начнут надвигаться потопные воды, мы легко достигнем башни, будучи близ нее, и таким образом не сможет нас Бог погубить водами. Будем же мы славны ради башни и города, и память наша будет вовеки». 
            
                Когда так говорил прегордый ефиоп Неврод, люди, как безумные, более скорые ко злу, чем к добру, послушались сего безумного и богопротивного совета и повиновались Невроду, как своему начальнику, и начали здание. Так сделались противными Богу племена Симовы и Иафетовы и погубили свободу свою, поработивши себя рабскому племени Хамову – Невроду; ибо все они послушались его, как господина и владыку своего, и делали все дела, которые он им повелевал. 
            
                Евер, один из праотцов Христовых, сын Салы, внук Каинана, правнук Арфаксада и праправнук Симов, он один был праведным мужем и истинным богопочитателем и вместе со своим племенем не соизволял на сие богопротивное дело и отлучился от них. Те же в бесполезном своем созидании башни трудились сорок лет и подняли высоту ее выше облаков, но не могли окончить своего дела и завершить свое намерение. Ибо сошел Господь и смешал языки их на семьдесят один язык, а семьдесят вторым языком остался язык Еверов, который получил свое начало от Адама. Так как Евер не был общником созидателей башни, то посему и язык праотцев в нем и его племени сохранился целым, и с того времени племя его было прозвано евреями, а язык получил название еврейского языка.  

                Арфаксад, сын Сима, внук Ноя, имея 135 лет от роду, родил Каинана, а после него и других сыновей и дочерей. Также и прочие праотцы Христовы, воспоминаемые в Евангелии от Луки по именам и происходящие от Симова племени (Лк. 3:34-36), рождались каждый в свое время, и здесь, для более скорого воспоминания их, мы предложим следующий порядок, начиная от Ноя и до Авраама: 
            
                Ной родил Сима, Сим родил Арфаксада, Арфаксад родил Каинана, Каинан родил Салу, Сала родил Евера, Евер родил Фалека, Фа-лек родил Рагава, Рагав родил Серуха, Серух родил Нахора, Нахор родил Фарру, Фарра родил Авраама. 
            В который именно год каждый из них родился, об этом смотри в Хронологии:

Сим родил Арфаксада (Быт.11:10) после потопа в год: Б.–2 (2165), Х.–2 (2245), Р.–2 (1659).  
            Относительно праотцев Христовых, происходивших от Сифова племени и живших до потопа, нет никакого сомнения, что все они были справедливыми и святыми. Относительно же сих, которые после потопа от Ноя до Авраама по именам воспоминаются, мы не можем сказать, чтобы все они были праведными, кроме двоих только: Сима и Евера (о праведном же Аврааме и его племени будет сказано впоследствии). Праведничество этих двух известно из следующего: Сим вместе с Иафетом покрыл наготу отца, а Евер не соизволил небогоугодному столпотворению, о чем будет сказано потом. 
            

По какой же причине так был назван сын Салы? Об этом повествуется следующее. Арфаксад, сын Симов, отец Каинанов и дед Салы, прежде жил со своими братьями в Армении, в которой остановился на горе Арарат Ноев ковчег, а потом пожелал переселиться в землю Халдейскую, в которой никто еще не жил. Он собрался со всем домом своим, расстался со своими братьями, перешел за реку Тигр и первый начал жить в Халдее. Во время самого перехода через реку у его внука Салы родился сын. Арфаксад дал имя младенцу, своему правнуку, Евер, что значит «переход», так как он родился во время перехода. От сего Евера произошли евреи, как потом будет выяснено. Келейный летописец, 33

    В те года, когда умножались народы, когда в различных странах поднебесной созидались многие города и утверждались царства, вместе с тем установлялись гражданские законы, а вместе с ними и беззакония. Ибо злые люди забыли живущего на небесах невидимого Бога, Создателя и Вседержителя всяческих, Которого знали их отцы. Вместо этого они начали изобретать себе богов на земле, делать их и молиться произведению рук своих. «И измениша славу нетленнаго Бога, – как говорит Апостол, – в подобие образа тленна человека и птиц, и четвероногих, и гад, и премениша истину Божию во лжу, и почтоша и послужиша твари паче Творца; темже и предаде их Бог в страсти безчестия, в скверное и беззаконное житие (Рим. 1:23-26). Если они и полагали в основу гражданской своей жизни законы, из которых некоторые могли казаться добрыми, то они их в действительности разрушали беззаконием своим. 
                
                    Началось же идолопоклонство не от Серуха, прадеда Авраамова, как некоторые предполагали относительно его возникновения, ибо Серух не изобрел идолов, но прежде изобретенных принял и был их делателем. Начало же идолопоклонения положено было Нином сыном Вила, как это сейчас будет показано. 
                
                    Когда умер царь Вил, который обладал Ассириею вместе Вавилонией, нарицаемой также Халдеей, после него принял царствование сын его Нин. Этот Нин, жалея и тужа по отце своем сделал его тесаный образ, или идола, который был во всем подобен отцу его, как лицом, так и величиною тела, и поставил его посреди города на столпе в память отца своего, желая, чтобы народ почитал его и после смерти, и издал следующий закон: «Если кто из виновных и достойных казни притечет к столпу и идолу сему и поклонится ему, тот от вины да будет прощен и да от казни освободится». Люди же, нуждавшиеся в царской милости, стали притекать и поклоняться сему идолу изображавшему отца его, видя, что это угодно царю. 
                
                    Народы прочих стран, подражая ассириянам и халдеям, таким же способом начали почитать прежних своих владетелей и славных мужей, поставляя в их память столпы и идолов. Бесы же, видя творимое людьми почитание бездушных идолов, начали вселяться в этих идолов и издавать в них человеческий голос, и говорить на прельщение человеческому роду. Они стали давать ответы приходящим к ним и вопрошающим их о чем-либо, как бы предсказывая будущее. И безумные люди, считая сих идолов живыми, начали почитать их как богов и веровать в них, и жертвы им с поклонением приносить. Так началось и усилилось многобожие и идолопоклонство среди человечества. 
                (Амстердамский же хронограф полагает, что идол Вилов был поставлен не Нином, а Семирамидою, ибо он говорит, что Семирамида была дочерью Вила, а Нин зятем; но большинство утверждает, что Нин был сыном Вила и он именно поставил изображение своего отца.) 
                
                    В египетских странах и сие к началу идолопоклонства присоединилось: некий славный вельможа именем Сирофанис, плача и рыдая по умершем своем сыне и желая иметь отраду в печали своей, сделал идола, подобного сыну, и поставил его над гробом умершего; взирая на него, он отчасти умерял свою скорбь. Бывшие же под его властью люди, творя угодное господину своему, начали кумир сей почитать жертвами и поклонением.
                О сем и святой Златоуст в беседах на послание к Ефесянам вспоминает, говоря: «Некий богатый человек, горьким плачем сетуя о сыне своем и не имея никакого утешения в своем рыдании, следующим образом умерил свою печаль: сделал бездушное изображение скончавшегося и, постоянно взирая на него, думал, что в изображении сем он видит умершего живым. Некоторые же люди ласкатели, имже Бог чрево (Флп. 3:19), начали служить образу сему в честь сего богача, и они произвели сим идолослужение».
                Пишется в историях и то, что сей египетский вельможа Сирофанис, видя творимую его подручными людьми честь изображению его сына, создал в память последнего над гробом умершего храм и приставил к нему жрецов, чтобы они постоянно пребывали, служа в храме том, для чего установил для них и очередь, чтобы они служили, сменяя один другого. Для жрецов сих был дан следующий закон: совершая служение в свою чреду, они должны были оставлять всякие житейские попечения и не общаться со своими женами, но пребывать во всяком воздержании. Сей закон впоследствии проник в среду повсюду распространившихся идольских жрецов: они стали воздерживаться от мяса и вина (кроме приносимого в жертву, что они должны были вкушать) и не только жен, н0 даже и детей своих отказывались видеть во время чреды служения своего, и не вступали в беседу даже со своими родственниками. Они постоянно упражнялись (как передает стоик Херимон) в науке звездочетства и волшебства, и разумения естества зримой твари. 
                Все сие здесь воспомянуто ради того, чтобы существующий у нас чин духовный помыслил о следующем: если служащие бесам жрецы такую воздержанную жизнь хранили, избегая объедения и пьянства, не общаясь до совершения чреды своей с женами, оставляя все внешние попечения и не в праздности, но в их попечениях языческих проводя время, то каковыми подобает быть иереям христианским, служащим истинному Богу и приносящим бескровную жертву Самого Сына Божия о всем мире? Не постыдят ли идольские жрецы некоторых христианских иереев, пьянствующих, скверно живущих, суете без меры вдавшихся, не прилежащих душеполезному чтению святых книг, не учащих других, но скотским (без внимания) умом и скотскою жизнью службы свои совершающих? Не осудятся ли сии в глубочайший ад и в более лютые муки, чем те? Ибо те, не познав истинного пути, столь великое воздержание соблюдали, а сии, хотя им путь спасения открылся и вручено других наставлять на спасение, однако, пребывают без воздержания в сладострастиях и пьянстве. Те бесовской службе внимают с великим благоговением, а сии и на служении Христу предстоят без страха. О горе развращению и неисправлению иерейскому! Как они явятся пред лицем Христа, которому не послужили даже с таким усердием, с каким служат идольские жрецы своим суетным богам?

***

Георгий Кедрин повествует, что во дни Рагава люди один перед другим стали возноситься гордостью и принимать себе царские титулы; начали они также изготовлять оружие и воздвигать друг против друга войны. Тогда же племя Ханааново стало изнемогать и было подчинено игу рабства, как предсказал праотец Ной. 
                
                    Здесь нужно помнить о том, что мы прежде говорили относительно Ассура, называемого Вилом, что после кончины Неврода он не стерпев царствовавшего на востоке в Вавилоне племени Хамова, сам возобладал Вавилоном, не допуская более, как сын Симов, чтобы властвовали хамиты. Можно точно так же понимать Кедриново повествование и о сыне Виловом Нине, который в поднебесной был первым распространителем Ассирийской монархии; о нем у многих историков повествуется, что он, желая обладать многими странами, в которых люди жили мирно, довольствуясь своими пределами, и не были научены военному искусству, их он покорил себе и этим расширил и утвердил свою монархию. Однако этим он не удовлетворил своего властолюбивого желания, так как начал завоевывать и дальние страны, и была у него война с бактрианским царем Зороастром, которого он также победил и убил, а царство его подчинил себе. 
                Бактрианское царство находилось за Ассирией и было сопредельно с азиатской Скифией; свое название оно получило от имени протекающей там реки Бактрос, на которой стоял город Бактра, бывший столицею сего царства. Было в нем всего до тысячи городов. В этом царстве творилось бесчеловечное немилосердие над состарившимися: когда отец и мать достигали старости и уже начинали изнемогать, дети сих родителей отдавали на съедение псам. Псов этих нарочито для этой цели содержали внимательно и называли погребальными псами, так как они погребали в своем чреве человеческие плоти. 
                О неблагодарность чад к родителям – за рождение, воспитание и родительскую любовь воздавать таким мучительством! О, слепота и заблуждение язычников, прельщенных бесами и считающих сие безбожное дело благочестивым делом! Есть возможность думать, что сие праведным судом Божиим попущено на людей сих, отдаваемых детьми на съедение псам, так как они сами не щадили малых своих детей, но приносили их в жертву демону. Этому же впоследствии от язычников научились и израильтяне, как пишется в псалмах: «Пожроша сыны своя и дщери своя бесовом, пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей» (Пс. 105:37-38). Поэтому-то они и сами впоследствии не были щадимы оставшимися своими детьми, но приносились в жертву псам, принимая таким образом достойное по делам своим возмездие, согласно как бы с говорящим к ним Божиим правосудием: что творили детям своим, то и сами примите от детей своих; вы приносили детей своих бесам в жертву, чада же ваши да пожрут вас псам. 
                О Зороастре повествуется, что когда он родился, то засмеялся, и это вызвало удивление среди людей, так как всем рождающимся в мир сей младенцам свойственно плакать, а он не заплакал, но возвеселился и радостно засмеялся. Придя в возраст, он стал весьма быстроумен, и его считают первым после потопа изобретателем мудрости звездочетства и волхвования и искусным врачом. Он написал многочисленные книги со своим учением, но их все сжег Нин, убивши и самого Зороастра. 
                На этом Зороастре обнаружилась явно изменчивость жизни нашей и непостоянство человеческого счастья, или фортуны. Смеясь он родился, а умер плача; с весельем вошел в мир, а вышел из мира с сетованием. Слез не проливал он при своем рождении, но при кончине своей пролил кровь. В царской славе проведя благополучно все дни свои, напоследок он лишился всего и, впав в руки своего противника, нашел немилосердную смерть. Какая же была ему польза от того радостного рождения, когда жизнь свою он окончил горькой смертью, будучи убит своим врагом? 
                Таково в мире сем житие наше, таково наше благополучие и радость! Радостью начинаем, печалью оканчиваем; немного о чем-либо порадуемся, и тотчас в плач прелагается наша радость. Ибо неожиданно приходит от некоего случая печаль и отнимает радость от сердец наших, подавая нам вместо радости сетование. А более всего сие бывает во время смертной кончины, когда прекращается все радостное, а скорбное и печальное начинается для человека, который в благоденствии и греховных сластях проводил свою жизнь. 
                Подобна жизнь наша водам речным, которые сладки на вкус, но которые беспрерывно текут до горести морской, и когда входят в море, тотчас сладость свою погубляют и становятся горькими, как и морские воды. Так точно и дни наши сладкими нам кажутся, ибо мы ищем в жизни сей различных сладостей или в скоропогибающих богатствах, или в тщетной мирской славе, или же в плотских упокоениях и сластях греховных; но со всем этим мы днем и ночью течем и приближаемся к горькому морю, к часу смертному. И когда мы входим в это море, тотчас горести исполняемся, а сладости все забываем, и не приносит тогда нам никакой пользы прошедшая сладость, раз наступило горькое время, ибо не может прошедшее усладить настоящего. О сколь многие реки текут в море! Однако море не услаждает горького естества своего, но и речные сладкие воды в свою горечь претворяет, сколь многие существуют в мире сем сладости! Но если кто собрал бы их нее вместе и к смертному горькому часу принес бы их, то не смог бы ни одной черты и ни одной минуты горького того времени усладить, но еще более увеличил бы только горечь. Ибо вся нынешняя сладость в прелютейшую тогда претворяется горечь, и чем более кто здесь наслаждался временными благами, тем более он там огорчевается, по тому небесному слову, которое о вавилонской сладострастнице говорит: «Елико прославися и разсвирепе, толико дадите ей мук и рыданий» (Откр. 18:7). Блажен тот, кто в нынешней жизни не смеется, но плачет, не веселится о временных благах, но сетует о грехах, не сладостей суетных ищет, но горесть смерти, суда и геенны в уме носит и заботится, как угодить Богу и сподобиться вечного наслаждения в радости Господа своего. 
                 Да будет известно, что впоследствии и другой звездочет был с тем же именем – Зороастр, живший в Персии. О нем повествуется, что он предсказал о своей кончине, которая постигнет его от молнии. Он заповедал персам, чтобы они честно сохраняли его кости, обещая Персидскому царству неразрушимость дотоле, доколе в нем будут почивать его кости. Первое его пророчество относительно кончины сбылось, ибо он, будучи сожжен молнией, погиб; другое же предсказание, касавшееся Персидского царства, оказалось ложным, ибо чрез непродолжительное время царство было разрушено.
            
        

Церковная история Рагав, сын Фалека и внук Евера, родил Серуха, прадеда Авраамова, в лето жизни своей 132, а после него родил и других сыновей а Дочерей Гражданская история Георгий Кедрин повествует, что во дни Рагава люди один перед другим стали возноситься гордостью и принимать себе царские титулы; начали они также изготовлять оружие и воздвигать друг против друга войны. Тогда же племя Ханааново стало изнемогать и было подчинено игу рабства, как предсказал праотец Ной. Здесь нужно помнить о том, что мы прежде говорили относительно Ассура, называемого Вилом, что после кончины Неврода он не стерпев царствовавшего на востоке в Вавилоне племени Хамова, сам возобладал Вавилоном, не допуская более, как сын Симов, чтобы властвовали хамиты. Можно точно так же понимать Кедриново повествование и о сыне Виловом Нине, который в поднебесной был первым распространителем Ассирийской монархии; о нем у многих историков повествуется, что он, желая обладать многими странами, в которых люди жили мирно, довольствуясь своими пределами, и не были научены военному искусству, их он покорил себе и этим расширил и утвердил свою монархию. Однако этим он не удовлетворил своего властолюбивого желания, так как начал завоевывать и дальние страны, и была у него война с бактрианским царем Зороастром, которого он также победил и убил, а царство его подчинил себе. Бактрианское царство находилось за Ассирией и было сопредельно с азиатской Скифией; свое название оно получило от имени протекающей там реки Бактрос, на которой стоял город Бактра, бывший столицею сего царства. Было в нем всего до тысячи городов. В этом царстве творилось бесчеловечное немилосердие над состарившимися: когда отец и мать достигали старости и уже начинали изнемогать, дети сих родителей отдавали на съедение псам. Псов этих нарочито для этой цели содержали внимательно и называли погребальными псами, так как они погребали в своем чреве человеческие плоти. О неблагодарность чад к родителям — за рождение, воспитание и родительскую любовь воздавать таким мучительством! О, слепота и заблуждение язычников, прельщенных бесами и считающих сие безбожное дело благочестивым делом! Есть возможность думать, что сие праведным судом Божиим попущено на людей сих, отдаваемых детьми на съедение псам, так как они сами не щадили малых своих детей, но приносили их в жертву демону. Этому же впоследствии от язычников научились и израильтяне, как пишется в псалмах: «Пожроша сыны своя и дщери своя бесовом, пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей» (Пс. 105:37—38). Поэтому-то они и сами впоследствии не были щадимы оставшимися своими детьми, но приносились в жертву псам, принимая таким образом достойное по делам своим возмездие, согласно как бы с говорящим к ним Божиим правосудием: что творили детям своим, то и сами примите от детей своих; вы приносили детей своих бесам в жертву, чада же ваши да пожрут вас псам. О Зороастре повествуется, что когда он родился, то засмеялся, и это вызвало удивление среди людей, так как всем рождающимся в мир сей младенцам свойственно плакать, а он не заплакал, но возвеселился и радостно засмеялся. Придя в возраст, он стал весьма быстроумен, и его считают первым после потопа изобретателем мудрости звездочетства и волхвования и искусным врачом. Он написал многочисленные книги со своим учением, но их все сжег Нин, убивши и самого Зороастра. На этом Зороастре обнаружилась явно изменчивость жизни нашей и непостоянство человеческого счастья, или фортуны. Смеясь он родился, а умер плача; с весельем вошел в мир, а вышел из мира с сетованием. Слез не проливал он при своем рождении, но при кончине своей пролил кровь. В царской славе проведя благополучно все дни свои, напоследок он лишился всего и, впав в руки своего противника, нашел немилосердную смерть. Какая же была ему польза от того радостного рождения, когда жизнь свою он окончил горькой смертью, будучи убит своим врагом? Таково в мире сем житие наше, таково наше благополучие и радость! Радостью начинаем, печалью оканчиваем; немного о чем-либо порадуемся, и тотчас в плач прелагается наша радость. Ибо неожиданно приходит от некоего случая печаль и отнимает радость от сердец наших, подавая нам вместо радости сетование. А более всего сие бывает во время смертной кончины, когда прекращается все радостное, а скорбное и печальное начинается для человека, который в благоденствии и греховных сластях проводил свою жизнь. Подобна жизнь наша водам речным, которые сладки на вкус, но которые беспрерывно текут до горести морской, и когда входят в море, тотчас сладость свою погубляют и становятся горькими, как и морские воды. Так точно и дни наши сладкими нам кажутся, ибо мы ищем в жизни сей различных сладостей или в скоропогибающих богатствах, или в тщетной мирской славе, или же в плотских упокоениях и сластях греховных; но со всем этим мы днем и ночью течем и приближаемся к горькому морю, к часу смертному. И когда мы входим в это море, тотчас горести исполняемся, а сладости все забываем, и не приносит тогда нам никакой пользы прошедшая сладость, раз наступило горькое время, ибо не может прошедшее усладить настоящего. О сколь многие реки текут в море! Однако море не услаждает горького естества своего, но и речные сладкие воды в свою горечь претворяет, сколь многие существуют в мире сем сладости! Но если кто собрал бы их нее вместе и к смертному горькому часу принес бы их, то не смог бы ни одной черты и ни одной минуты горького того времени усладить, но еще более увеличил бы только горечь. Ибо вся нынешняя сладость в прелютейшую тогда претворяется горечь, и чем более кто здесь наслаждался временными благами, тем более он там огорчевается, по тому небесному слову, которое о вавилонской сладострастнице говорит: «Елико прославися и разсвирепе, толико дадите ей мук и рыданий» (Откр. 18:7). Блажен тот, кто в нынешней жизни не смеется, но плачет, не веселится о временных благах, но сетует о грехах, не сладостей суетных ищет, но горесть смерти, суда и геенны в уме носит и заботится, как угодить Богу и сподобиться вечного наслаждения в радости Господа своего. Да будет известно, что впоследствии и другой звездочет был с тем же именем — Зороастр, живший в Персии. О нем повествуется, что он предсказал о своей кончине, которая постигнет его от молнии. Он заповедал персам, чтобы они честно сохраняли его кости, обещая Персидскому царству неразрушимость дотоле, доколе в нем будут почивать его кости. Первое его пророчество относительно кончины сбылось, ибо он, будучи сожжен молнией, погиб; другое же предсказание, касавшееся Персидского царства, оказалось ложным, ибо чрез непродолжительное время царство было разрушено. Келейный летописец, 37

        
                    Серух в 130 год своей жизни родил Нахора, а также потом и других сыновей и дочерей (Быт. 11:22-23). По Кедринову сказанию, местом пребывания Серуха была Халдейская земля и город, называемый Ур. Слово сие «ур» означает «огонь», так как жители того города, будучи идолопоклонниками, огонь считали богом и хранили его неугасимым; потому-то и город их был прозван огнем – Ур. 
                
                    Некоторые полагают, что Серух будто бы первый изобрел идолов и что с него началось идолопоклонство. Но это не верно. Ибо идолопоклонство началось с царя ассирийского Нина, как было сказано прежде. Что же касается Серуха, то он был первым из рода праотцев Христовых, который принял изобретенных язычниками идолов и сам научился их делать и продавать, и было это рукоделие его средством, благодаря которому он питался вместе со своим домом. Делая же идолов для продажи, он стал и почитать их наравне с язычниками и повредил нечестием сим своим домашним, ибо тому же рукоделию он научил своего сына Нахора, а Нахор потом научил своего сына Фарру, отца Авраамова. 
                Как халдеи считали своим богом огонь, так египтяне обоготворяли воду и почитали ее в идоле, называемом Канопос, во имя которого в земле Египетской создан был и город Каноп, при устье впадающей в море реки Нила. Когда же Египет покорен был (во дни Семирамиды) ассирийцами, они же и халдеи, то возник спор между халдейскими и египетскими жрецами об их богах. Халдеи утверждали, что их бог огонь есть самый сильный бог из всех богов, ибо огонь не только пожирает деревянных богов, но и каменных сокрушает своею силою, а медных, серебряных и золотых расплавляет. Поэтому египтяне сделали великий сосуд наподобие идола Канопоса, по всему его телу дыры малые и частые провертели, залили их воском и смолою и наполнили идола водою. Когда же халдеи хотели показать силу своего всепожирающего бога огня на идоле Канопосе, они разложили вокруг последнего огонь для того, чтобы сжечь идола. Однако воск со смолою тотчас растаяли, вышла дождем из идола вода и кругом погасила огонь. Тогда египтяне восторжествовали, крича: «Наш бог более силен, чем ваш, ибо одолел вашего бога!» И халдеи были постыжены. 
                В те древнейшие времена бесчувственные идолы были для безумных людей богами, а для нас, грешных, ныне наши греховные страсти являются как бы богами. Те древние люди в неведении согрешали идолопоклонством, ибо свет правды еще тогда не воссиял для них; мы же, будучи просвещены светом святой веры, в разуме согрешаем, угождая обыкновенным нашим страстям, якобы неким богам. Те часто невольно поклонялись идолам, принуждаемые к сему повелениями царей и мучителей; мы же, никем не принуждаемые, по свободной нашей воле рабски служим греховным вожделениям.  «Всяк бо творяй грех, – говорит Христос в Евангелии, – раб есть греху» (Ин. 8:34). О горе злому нраву нашему, которым мы уподобляемся древним идолопоклонникам и равной с ними муки, и даже большей, заслуживаем! Ибо в ведении и волею согрешать есть больший грех, чем согрешать в неведении и невольно. 
                Что греховные наши страсти являются в нас как бы обоготворенными идолами, это ясно становится из слов святого апостола Павла, говорящего: «Мнози ходят, ихже многажды глаголах вам, ныне же и плача глаголю, враги креста Христова, имже кончина погибель, имже бог чрево» (Флп. 3:18-19). И еще он же говорит: «Таковыи Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву» (Рим. 16:18).
                Мы же внемлем, почему чрево наше есть наш бог? Потому, что мы угождаем ему как богу, а часто и более, чем единому Богу. Не столько мы работаем Иисусу Христу пощением, умерщвлением и воздержанием, сколько работаем чреву нашему объедением, пьянством и любострастными наслаждениями. Точно так же должно понимать и относительно прочих греховных страстей, что если им мы порабощаемся, то они становятся нашими богами. Сие изъясняет блаженный Иероним чрез следующие слова из Божьего закона: «Не буди тебе бог нов» (Исх. 20 3) говоря так: «Для кого чрево является богом, для того существует новый бог; и сколько страстей, сколько грехов мы имеем, столько имеем и новых богов, ибо для всякого то является его богом, чего кто желает и чему работает». Чревообъедение и пьянство являются для нас как бы идолом Бахусом, гнев – Марсом, нечистота – как бы бесстыдной Венерой, златолюбие – как бы золотым идолом Навуходоносоровым а сами мы, как работающие им, – как бы идолопоклонники. 
                Хорошо изъясняет сие наше злонравное идолопоклонство святой Златоуст, говоря следующее: «Не говори ты мне того, что ты не поклоняешься золотому идолу, но покажи мне то, что ты не делаешь того, что повелевает тебе золото. Ибо различны способы идолослужения: иной считает своим господином мамону, другой же – чрево богом, а иной – другую какую-либо вселютейшую похоть. Если ты и не приносишь им в жертву волов, как то делали еллины, то ты, однако, творишь гораздо худшее, закалая свою душу; не преклоняешь ты колен, не поклоняешься идолам, но, однако, с величайшим послушанием творишь все, что они тебе повелевают, т. е. и чрево, и золото, и похоти мучительство. Потому-то еллины ради сего и считаются мерзкими, что обоготворили наши страсти, называя похоть Афродитой (Венусом), ярость Ареей (Марсом), а пьянство Дионисием (Бахусом). Если ты и не делаешь идольских изваяний, как делали они, но, однако, ты со многим усердием подпадаешь тем же страстям, «уды Христовы творя уды блудничи» ({{{1 Кор. 6:15) и иными беззакониями оскверняя себя». 
                Остюда можно видеть, что всякая в нас греховная страсть и всякий привычный грех является идолом нашего нрава, капище же идольское есть грехолюбное сердце. Идолопоклонение есть грехолюбие; отвержение Христа есть соизволение на грех в помышлении и желании скверном; принесение жертвы идолу есть исполнение на деле замышленного греха. Так соделывается идолопоклонник, порабощающий себя своим греховным страстям. 
                Так как в нас обретается и умножается таковое нравное идолопоклонение, то посему подобает быть и мучеником духовным, без крови страдальчествующим. Как в те времена, в которые нечестивые и не верующие в Бога люди поклонялись идолам, были бесчисленные святые мученики, проливавшие свою кровь за Христа и умиравшие за Него многоразличными смертями, – подобным образом и ныне, когда распространено в нравах наших греховное идолопоклонение, истинные христиане, хотя и без пролития крови, должны ради любви Христовой быть мучениками, во все дни умерщвляя свои страсти и умирая для греха, чтобы быть недейственными для совершения греха и не поработить себя греховным сластям. Ибо как привычный грех есть идол нашего нрава, так и сопротивление греху есть мученический подвиг. Мучителем же является или естество страстное, или нрав злой, или от диавола нападающее искушение. Слуги мучителевы – это скверные помыслы, влекущие ко греху и прилучающихся лиц на грех прельщающие. Многоразлично мучение – борьба с помыслами скверными, со страстьми и похотьми (Гал.5:24), и чрез нее соделывается духовный мученик Христов, который хотя и не проливает крови, однако сподобляется венца мученического. 
                О таковом духовном мученичестве прекрасно беседует прежде упомянутый святой Златоуст, говоря следующее: «Кто-нибудь скажет: как возможно то, чтобы мы последовали мученикам, так как теперь не время гонений? Воистину так, и я это знаю, что теперь нет времени гонений, но есть время мученичества. Теперь нет времени таковых борений, но есть время венцов; не гонят люди, но гонят бесы; не озлобляет мучитель, но озлобляет диавол, лютейший всех мучителей. Ты видишь теперь не подложенные горящие угли, но зришь разженный пламень похоти. Они угли горящие попирали, а ты попирай огнь естества; они со зверями боролись, а ты гнев, как яростного и неукротимого зверя, обуздай; они стояли против нестерпимых болезней, а ты побеждай скверные помышления, которые исходят от твоего сердца; и таким образом ты будешь последователем мучеников. «Ныне бо несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф. 6:12). Похоть естества – это огнь, и огнь неугасимый и всегдашний, как пес лютый и беснующийся. Если тысячу раз его победишь, он тысячу раз устремляется и не перестает. Правда, лют пламень огня, однако возгорение плоти сильнее, и мы никогда не имеем премирия в сей брани, никогда не получаем прекращения сего борения, доколе в сей жизни обретаемся, но непрерывен для нас и постоянен подвиг, да и светлейший будет венец». 
                Так говорит святой Златоуст. Очевидно, что умерщвление в нас страстей греховных есть бескровное мученичество.
                

Фарра, сын Нахора и внук Серуха, пребывая в том же халдейском городе, называемом Ур, в котором были и отец его, и дед его, родил Аврама (Быт. 11:26-27), названного впоследствии Богом именем Авраам, то есть отец всех верных в поднебесной (Быт. 17:5). Ибо он был для евреев отцом по плоти, как они и хвалились, говоря: «Семя Авраамле есмы; отца имамы Авраама» (Ин. 8:33; Мф. 3:9). Для нас же он отец по духу, так как после потопа он был первым примером веры, усердия и послушания Богу. Были у Фарры и другие сыновья, Нахор и Арран, но они в Писании Святом только по именам вспоминаются, ибо ничего доброго и достойного памяти они не сделали, будучи злыми и неверными. 
                
                    Когда Авраам пришел в возраст, отец соединил его браком, избрав ему красивую невесту из рода своего. Имя ее было Сара, но она впоследствии была переименована Богом в Сарру, так как обнаружила веру и добродетели своего мужа. Ее веру похваляет и святой апостол Павел (Евр. 11:11), а святой Петр ставит в пример женам ее чистое, кроткое, молчаливое и послушное мужу житие (1 Пет. 3:6). 
                
                    Сия сопряженная плотию и духом святая двоица, Авраам и Сарра, была среди рода неверного как крин в тернии, как искра в пепле и как злато между блатом (грязь, болото). В то время как все народы уклонились в идолослужение и жили безбожно, совершая неизреченное зло и нечестивые беззакония, они оба знали единого истинного Бога и веровали в Него, и верно служили Ему, угождая добрыми делами. Они прославляли и проповедовали святое имя Его и другим, кому могли, наставляя их в богопознании. Ради сего Бог и водил их с одного места на другое, из Халдеи в Харрань, из Харрани в Ханаанские пределы, оттудла в Египет, а из Египта опять в Ханаанскую землю, дабы Его Божественное имя было известно среди неверных язычников и прославлялось Его величие. 
                
                    Таким образом в те времена Авраам и Сарра были избранными сосудами Божиими, носящими имя Его пред язычниками и царями. Для последних же времен они оставили образ святого жития своего, как основание веры, зерцало праведничества, правило богоугождения. Потому-то и Сам Господь в пророчестве Исаиином, увещевая и возбуждая развращенных еврейских людей к исправлению и праведнической жизни, представляет им в пример их обоих, говоря:  «Воззрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, породившую вы» (Ис. 51:2). Господь здесь как бы говорит: будьте таковой же веры и такового же жития, как были Авраам и Сарра. 
                Толковники Божественного Писания и некоторые из историков считают Авраама по летам самым младшим среди сыновей Фарры, а не старшим, хотя он и упомянут в Святом Писании в начале; полагают, что первым сыном от одной жены был Арран, а вторым Нахор, третьим же от другой жены Авраам; Сарру они считают дочерью Аррана. Ибо Арран родил трех детей – сына Лота и двух дочерей: имя старшей Мельха, а другой Есха. В Божественном Писании об Арране говорится:  «Сей бе отец Мельхин и отец Есхин» (Быт. 11:29). Эту-то Есху толковники и считают Саррой, названной так самим Авраамом. Мельху взял Нахор, а Есху – Авраам, оба братья Аррана. 
                Внемлем, почему Авраам переименовал жену свою Есху в Сарру. Она почитала мужа своего (как свидетельствует о сем святой апостол Петр – 1 Пет. 3:6), называя его господином; также и Авраам почитал супругу свою, называя ее госпожою. Ради этого он и называл ее Саррою, что толкуется «госпожа», ибо это наименование имеет такое именно значение и смысл в еврейском языке. 
                Если же Авраам имел своею женою Есху, дочь брата своего Аррана, переименованную потом в Сарру, то несомненно Авраам был младше Аррана; ибо Авраам только десятью годами был старше Сарры, как то ясно можно видеть из 17-й главы Книги Бытия, где Авраам говорит к Богу: «Аще столетну мужу родится сын, и аще Сарра девятьдесять лет сущи родит?» (Быт. 17:17) Если бы Авраам по летам был старше своих братий, то ему нужно было бы быть не десятью только годами старше Сарры, но гораздо более. И каким бы образом младший брат в женитьбе и чадородии предварил другого старшего брата, когда и естественный закон тогда того не допускал, чтобы младший брат женился прежде старших?
                Когда Арран родил и воспитал дочь свою Сарру до возраст а брачных лет, Авраам еще не женился и взял Сарру. Отсюда ясно, что Арран был старше летами; за ним следовал Нахор, а потом и Авраам, как младший.
                Что же касается того, что святой Моисей в своей истории поставил среди сыновей Фарры вначале Авраама, хотя он и был младшим то он это сделал потому, что намерен был повествовать только о вере и богоугодном житии его одного, и потому, что только от его рода имел произойти обетованный от Бога Мессия. Отсюда и мы да ищем пользу не в старейшинстве чьих-либо лет, но в добродетельном житии угодивших Богу. 
                 Каким образом возникла у Авраама вера в Бога, об этом Георгий Кедрин пишет следующее. Имея от рождения своего двадцать четыре года, он познал истинного Бога, живущего на небесах, вездесущего, все содержащего и всем управляющего, и поклонился Ему. Познал же он Создателя из видимого создания, ибо был научен отцами своими рассмотрению небесных движений, знанию звездных течений, ведению земного и морского естества и всей халдейской премудрости, в которой были искусны отец его Фарра, и дед Нахор, и прадед Серух, но они, будучи премудрыми, объюродели, не постигнув создавшего все Бога и служа делу рук человеческих, то есть идолам. Блаженный же Авраам, еще в юности своей все горнее и дольнее рассматривая, допытывался благоразумным умом своим, откуда все это произошло: кто все это создал, содержит, движет и всем управляет? В одну из ночей, устремив свои очи и ум в украшенное звездами небо, он стал помышлять о том, откуда все это взялось, и в это время воссиял в нем свет богопознания. Кроме того, по сказанию Кедрина, его учителем был и ангел Господень. Достоин такого учителя таков ученик! Как сам он научился познанию единого и истинного Бога и вере в Него, так и отца своего с братьями своими он старался привести к тому же богопознанию и вере, но не имел в этом успеха. Он ни в одном из них не нашел себе единомышленника и подобного себе по вере, кроме любимой своей супруги Сарры, которая одинаково с ним веровала, и оба они вместе молились истинному Богу. На шестидесятом году своей жизни Авраам увидел, что не может никого обратить от идолослужения, и разжегся он ревностью по Боге. Встав ночью, он зажег тайно храм идольский. Когда храм запылал, братья проснулись и устремились, чтобы спасти идолов из огня. Когда Арран, прилежнее всех заботясь об идолах, вошел в пылавший храм, он сильно ожегся и оттого умер. 
                Об этом Арране повествуется, что он первый умер прежде своих родителей, а до него сын никогда не умирал прежде своего отца. Об этом повествуется в большом московском Соборнике печатном, в «Слове о дворе и змие», приписываемом Златоусту.
                Иудеи об Аврааме повествуют, что халдеи разгневались на Авраама за гибель своих идолов и ввергли его самого в огонь, но он вышел оттуда, сохраненный силою Божиею невредимым от огня. Отец Авраама Фарра, увидев сие, удивился этому чуду, познал истинного Бога и отверг идолов, став с этого временни служить с Авраамом одному Богу истинному. 
                После этого Аврааму было Божие явление, повелевавшее ему удалиться оттуда, как об этом говорил иудейскому собранию святой первомученик Стефан: «Мужие, братие и отцы, послушайте: Бог славы явися отцу нашему Аврааму, сушу в Месопотамии, прежде даже не вселитися ему в Харрань, и рече к нему: изыди от земли твоея и от рода твоего, и от дому отца твоего, и иди в землю, юже Аз ти покажу» (Деян. 7:2-3). Получив сие Божие повеление, Авраам побудил и отца своего Фарру удалиться из идолопоклоннического города, так как граждане последнего причиняли им немало притеснений, возненавидев дом Фарры за благочестное богопочитание.
                Таким образом Фарра вышел из Халдейской земли, из города, называемого Ур, вышел с сыном своим Авраамом и с внуком Лотом – сыном Аррановым, и со внучкою и снохою своею Саррою, женою Авраама, предполагая идти в землю Ханаанскую (Нахор же остался в Халдее с идолопоклонниками). Когда пришли они в Харрань, то Фарра там и поселился. Об этом воевода аммонийский Ахиор говорил военачальнику ассирийских войск следующее: «Людие оный от колена Халдейска суть, тыи прежде в Месопотамии обиташа; и яко не хотеша последовати богом отец своих, обитавших в земли Халдейстей, но оставляюще чины отец своих при множестве богов бывших, единаго Бога Небеснаго чтоша; повеле убо им Бог, да изыдут оттуду и обитают в Ханаане» (Иудиф. 5:6-9). Фарра не дошел до земли Ханаанской и поселился в Харране потому, что был стар и изнемогал телом; там он и умер, имея от рождения своего двести пять лет. Нахор прибыл в Харран тогда, когда умирал отец, и вместе с Авраамом предал тело Фарры погребению. После сего Нахор став здесь жить вместе со всем своим домом, но ни он сам и ни его племя не оставили идолопоклонства, ибо и его внук Лаван был идолопоклонником, как потом будет выяснено.