Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Николай Сербский святитель

Видите ли, братья, с какой целью апостол Петр пишет свои послания? Чтобы пробудить в людях их чистый разум! Это Апостол считает главным. И действительно, это главное. Ведь если бы у всех людей пробудился заснувший чистый разум, то на земле не осталось бы ни одной человеческой души, которая не уверовала бы во Христа Господа, не исповедала бы Его распятым и воскресшим Спасителем мира и не прибегла бы сокрушенно к покаянию в грехах, сделанных по подсказке разума нечистого, оскверненного.

Ничто так не удаляет от Евангелия, как нечистый разум. Что делает человеческий разум нечистым? Грех. Как молоко, если влить в него яд, всё становится ядом, так и человеческий разум, если войдет в него скверный грех - весь делается нечистотой. Любой грех есть нечистота, любой грех делает разум человека нечистым, мутным, ядовитым. Всё знание, проистекающее от нечистого разума, лишено чистоты. Оно подобно смутным и размытым очертаниям предметов в засаленном и запачканном зеркале.

"Для чистых все чисто" (Тит. 1:15), - благовестил другой первоверховный Апостол. Пока Адам в раю обладал чистым разумом, всё его знание о Творце и тварях было ясным и истинным. Но грех омрачил его разум, а также разум его потомков. Тот, райский, чистый разум безгрешного человека не мертв в людях: под тяжестью греха он лишь впал в дремоту. Нужно только разбудить его - и тогда он безошибочно приведет человека ко Христу. Посему Апостол и вменяет себе в обязанность пробуждать в людях этот первоначальный, чистый, ясный, проницательный, Богом созданный разум.

О братья мои, поможем в этом пробуждении людей святому Апостолу, стремглав распятому на кресте за свою проповедь. Поможем ему, по крайней мере, настолько, насколько это нас самих касается: пусть каждый из нас пробудит свой чистый разум. И когда каждый из нас это сделает, то увидим мы, что у всех у нас разум един. Ведь и впрямь чистый разум един, тогда как нечистого разума - легион!

О воскресший Господи, пробуди в нас чистый разум молитвами Твоего святого апостола Петра. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

Так ставят вопрос хулители Божией святыни. Поносят они Божии слова и дела, насмехаются и над Божиими обетованиями. Мы, верные, говорим:

«Господь придет»;

а они, ёрничая, отвечают:

«Когда придет, если до сир пор не пришел?»

Мы говорим:

«Господь обещал прийти»;

 а они с сарказмом парируют:

«Где обетование пришествия Его? Отцы наши, говорят они, жили и умерли, чая Его пришествия, а Он так и не пришел. Неужто, добавляют, нам ждать и дальше?» 

      Да, братья, мы ждем Его и будем ждать. Обещал Он прийти — и придет. И святой апостол подтверждает Господне обетование: ведь слышал он его из уст Самого Господа — из тех уст, из которых исходит только правда. У Господа один день, как тысяча лет. Этими словами апостол затыкает уста кощунникам, а нас учит терпению. Почти два тысячелетия минуло с той поры, как Сын Божий дал обетование, что паки придет Он в силе и славе, чтобы спасти верующих и покарать неверующих, — и вот Он всё еще не приходит. — Так говорят ругатели.

       О неразумные насмешники, разве для Бога две тысячи лет столь же длительны, как и для вас? Неужели не доходит до вас, что два тысячелетия для Него — как два дня? Обязан ли Он исполнить все Свои обетования в течение двух дней? Не спешит Он, бессмертный, как торопитесь вы, смертные. Торопитесь вы, потому что скоро умрете, а Он бессмертен и не боится смерти. Найдет Он вас в ваших могилах, когда придет.

       Пробудит вас труба ангельская, и восстанете вы из гробов, только чтобы увидеть, что Он истинен, а затем будете низринуты в мрачное царство клеветников, ибо возводили вы неправду на Господа истины, приписывая Ему ложь. Не желает Господь, братья, чтобы любопытствовали мы по поводу дня и часа, в который Он придет; хочет Он лишь того, чтобы мы веровали, что Он придет. Будем ли мы живыми или мертвыми, когда Он придет, — мы увидим Его пришествие. Неужели этого недостаточно?

       О Господи Боже, Спаситель наш, научи нас терпению и утверди нас в вере. Ты придешь — мы знаем это. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

 Милость Божия, братья, отодвигает день — по слову пророческому, пылающий, как печь (Мал. 4:1). Итак, да посрамятся ругатели, насмехающиеся над Божиими словами и вопрошающие:

«Где обетование пришествия Его?» (2 Пет. 3:4)

     Не Бог запамятовал о Своем обетовании, а грешники забыли о самих себе. А Бог, по безмерной Своей милости, ждет, пока грешники одумаются, и покаются, и подготовят себя к тому дню, который не повторяется. Ибо день оный не таков, как прочие дни, подаваемые людям на покаяние и приуготовление к встрече с Богом. День оный — единственный в своем роде, уникальный; он отличается от всех остальных дней, ибо наступит он не для покаяния, а для суда. Как един и неповторим Страшный Суд, так един и неповторим и оный день.

Бог не желает, чтобы кто-либо из людей погиб. Не на погибель создал Ончеловеков, а на спасение. Есть ли такой огородник, который, сажая овощи, хочет, чтобы они у него засохли и погибли? А ведь Бог премудрее и сострадательнее всех людей.

     Одно желание у Бога, а именно: чтобы все люди покаялись и отвратились от зла. Как веселится виноградарь, если увядшая было виноградная лоза вновь оживет, и зазеленеет, и принесет плод! Какова же тогда радость Бога и Божиих Ангелов, если души человеческие, зачахшие во грехе, обратятся на путь истины и в слезах покаяния обретут утраченную молодость и принесут плод душевной чистоты.

     О Господи, милосердный и человеколюбивый, помоги грешникам ощутить милость и сострадание Твое к ним — ощутить и покаяться; покаяться — и возвратиться с дурных и развращенных путей своих. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Страшен день Господень, о, как неизреченно страшен! Страшен как своей неотвратимой правдой, так и своей внезапностью. Сам Господь заповедал:

 "Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа" (Мф. 25:13);

 а апостол, собственными ушами слышавший эти слова, лишь повторяет их. Опасающийся вора — каждую ночь стоит на страже, чтобы тать не проник в дом неожиданно.

       Страшащийся дня Господня — бодрствует каждый день и каждый час, чтобы день оный и час не застали его внезапно во грехе. Слишком привыкли мы к размеренному вращению колеса времени и к упорядоченному отсчету дней и ночей — и потому даже не воспринимаем доносящийся до нас шум и рокот приближающегося оного дня, который затмит все прочие дни, и остановит колесо времени, и изломает все его бессильные спицы. Это — подобно тому, как если бы солнце воздвигло свой огненный диск над миллионами восковых свечей, так что растворились бы их тусклые блики в его могучих лучах, да и сами свечи в один миг бы растаяли.

       Страшен, страшен, страшен день Господень! Когда оный день вознесет свой пламенный лик над немощными светильниками дней текущих, все они угаснут и помрачнеют, а небеса с шумом прейдут — те небеса, в согласии с которыми отсчитываются обычные дни настоящего времени; стихии же, разгоревшись, разрушатся — разрушатся все материальные стихии: земля, вода, воздух и огонь. И не будет их уже. Будет всё новое. И земное наше обиталище, и все на нем селения сгорят. И не будет их уже. Будет всё новое. Сгорят и все наши дела: ведь если Бог не жалеет Своих дел, то пожалеет ли наши? Не дел будет доискиваться Бог, а делателей. Все делатели явятся к Нему на суд, а дела их поглотит пламя. И всё будет новым. Осуждаемый примет осуждение, а награждаемый — награду, причем на всю вечность. Страшен, братья, воистину страшен день Господень! Страшен как своей внезапностью, так и неотвратимой Божией правдой.

       О Господи праведный, соделай нас трезвенными и бдительными! Повели Ангелам Твоим святым соблюдать нас в трезвении и бодрости, чтобы не одурманил и не усыпил нас грех. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       В чем наше последнее ожидание, братья? Ночью ждем мы дня, а днем — ночи, а затем опять дня и опять ночи. Но все эти ожидания не суть то, что ожидаем мы последним. Итак, братья, в чем же наше последнее ожидание? В радости мы тревожимся, ожидая печали; в печали же — с надеждой чаем радости, а затем опять печали и опять радости. Но и эти наши ожидания нельзя назвать конечными. Наше последнее ожидание, братья, — это чаяние Суда Божия. Когда наступит Суд Божий, Страшный День, пылающий, как печь (Мал. 4:1), тогда по заслугам следует ожидать: для одних — дня и радости, не омрачаемых ни ночью, ни печалью, а для других — ночи и печали, не сменяемых ни днем, ни радостью. Вот, братья, в чем состоит последнее ожидание человеческого рода, — знал ли он об этом или нет, думал ли о сем или даже не помышлял.

Но вы, верные, обязаны это знать и должны об этом размышлять. Ведение сего да будет вершиной всех ваших знаний, и мысль об этом да управит все прочие помышления ваши. К ведению же и размышлению об этом приложите еще и самое главное: ваше старание к тому, чтобы быть чистыми и правыми (или, как еще точнее переведено, неоскверненными и непорочными) в мире. Потщитесь быть чистыми умом и сердцем, правыми совестью и блюсти мир с Богом. Только так последнее ожидание не ужаснет вас своим внезапным исполнением и не извергнет в ночь без дня и в скорбь без радости. Как в жизни Господа Иисуса всё для людей-неожиданность, так паче всякого чаяния будет и Его второе пришествие в силе и славе. Неожиданностью было Его рождение от Пречистой Девы, неожиданностью была и Его нищета, неожиданностью были и творимые Им чудеса, и все дела Его, и каждое Его слово, и уничижение, и добровольная смерть, и воскресение, и вознесение, и Церковь, и распространение Его веры. Неожиданностью станет и Его второе пришествие — причем неожиданностью, страшнейшей всех неожиданностей.

       О Господи, о Судия праведный, как встретим Тебя мы, не облеченные в чистоту, и в непорочность, и в мир? Помоги нам и паки помоги хоть как-то подготовиться к страшной встрече с Тобой. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.