Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Феофан Затворник святитель

Отнюд – ολως – совсем, или верность и несомненность слуха означает, или его повсюдность, или то и другое: повсюду идет верный слух. Фотий у Экумения говорит, что «отнюдь слышится есть голос пораженного этим слухом и мерзящего им и болезнующего о нем, как бы так: уа! какое безобразие!» Так же разумел это выражение и Феодорит, ибо на слова: отнюдь слышится в вас блужение, он пишет: «Апостол достаточно дал видеть чрезмерность неприличия; ибо, говорит, не должно быть и слышимо это». Слышится в вас. «Апостол силу укоризны сколько возможно направляет против всех. Не говорит: почему такой-то предается прелюбодеянию? но: отнюдь слышится в вас блужение, дабы они, считая себя совершенно свободными от обвинения, не остались невнимательными, но видели бы, что все их общество подлежит обличению и вся их церковь не свободна от обвинения, и оттого были бы ревностны в благочестии. Такого рода это дело, что ведь никто не скажет, говорит, что такой-то предается прелюбодеянию, но что в коринфской церкви совершается такое преступление, яково ни во языцех именуется. Апостол часто примером язычников укоряет верующих, чтоб не ходили, якоже прочии языцы ходят (Еф. 4:17). Но здесь укор самый сильный. Если непростительно грешить одинаково с язычниками, то превосходить язычников в этом отношении, скажи мне, какой великий грех? У них, говорит, не только не совершается что-нибудь подобное, но ниже именуется. Видишь ли, как важным он считает это преступление? Если они допускают такой род безнравственности, какого не только не делают, но и не знают неверные, то невыразимо величие греха их» (святой Златоуст). «На что не отважатся и обучавшиеся демонским учениям, на то отважились у вас» (Феодорит). При этой мысли выражение: в вас получает крайне укорный смысл. «У вас, верующих, сподобившихся таких таинств, получивших неизреченные блага, призванных к небу. Видишь ли, какого негодования, какого гнева исполнены слова его? Если бы он не чувствовал сильного гнева, то и не обращал бы речи ко всем, а сказал бы так: я слышал, что такой-то предается прелюбодеянию, – накажите его. Но теперь не так, а направляет речь против всех. Может быть, он снисходительнее выразился бы, если б они написали ему об этом; но так как не написали, и тем показали, что будто прикрывают грех, то надлежало употребить более разительный образ речи» (святой Златоуст). Яко некоему имети жену отчую. По смерти отца взял себе в жену мачеху. Замечают, будто в языческих законах помечены другие роды кровосмешений, а этот и не помечен. Так он противоестествен! «Но почему он не сказал: некто прелюбодействует с женою? – Он не хотел выразить слишком низкий грех, потому сказал об нем с некоторою стыдливостию и не прямо, но вместе тем же самым опять выразил важность преступления, показав, что у них совершается нечто такое, чего Павел не позволяет себе даже назвать прямо. Посему и далее он употребляет такой же образ речи: содеявый дело сие; опять стыдится и не позволяет себе сказать прямо, подобно тому, как и мы имеем обыкновение делать касательно слишком низких поступков. Не говорит: мачеху, но: жену отчую, дабы сильнее тронуть их. Когда самые названия достаточны для обличений, тогда он употребляет их, не прибавляя ничего другого» (святой Златоуст). «И в этом подивиться должно апостольской мудрости. Не сказал: мачеху, потому что имя сие выражает какую-то неприязненность, но жену отчую, то есть заступающую вместо матери, сочетавшуюся с отцом после собственной его матери, соделавшуюся для родителя его тем же, чем была родившая его» (Феодорит).

И вы разгордесте. Чем же? – Конечно не грехом и не грешником, поколику он грешник (святой Златоуст и др.); но или вообще, высоко о себе думаете, надымаетесь. Порок кровосмесника так велик, что затмевает все добрые ваши качества; нечем гордиться. Следовало давно смириться и плакать. «Не возражайте, что один только прелюбодействует; нет, это грех, общий всем вам» (святой Златоуст). Или: вы гордитесь какими-нибудь светлыми, по-мирски, сторонами этого преступника, например, богатством, ученостию. Засмотрелись вы на эти призрачные достоинства и гордитесь, что вот-де у вас какой есть человек, а того и не усмотрели, что он столько непотребен, что срамит всех вас и должен быть выгнан. Феодорит полагает, что он был один из учащих и, может быть, вожаком какой-либо партии; почему пишет: «высоко стали думать о себе, как имеющие многоученого наставника». Святой Златоуст тоже думает, что они гордились ученостию грешника: «И вы возгордесте. Апостол не сказал: таким грехом, – ибо это безрассудно, но учением грешника. Впрочем, не выразил этого ясно, но опустил посредствующую мысль, чтобы сильнее тронуть их. И посмотри на благоразумие Павла. Он наперед низложил внешнюю мудрость и показал, что она ничтожна сама по себе, хотя бы не соединена была с грехом, а потом уже говорит и о грехе. Если бы он доказал величие духовных дарований сравнительно с кровосмесником, который, может быть, отличался внешнею мудростию, то не сделал бы ничего важного; но, низложив ее без отношения к греху и показав, что она ничтожна сама по себе, он доказал крайнюю ее негодность. Посему он наперед произнес о ней такое суждение, а потом уже стал говорить о грехе. Впрочем он не удостаивает своей беседы самого кровосмесника, чем выражает чрезмерное бесчестие его поступка, но говорит другим, что им следовало бы плакать, рыдать и стыдиться; а вы, говорит, поступаете напротив, потому и присовокупляет: вы разгордесте, а не паче плакасте. О чем скажут нам плакать? – О том, что нарекание навлечено на все общество Церкви. А для чего нам плакать? – Да измется от среды вас содеявый дело сие. И здесь не называет его по имени, или лучше, нигде, – подобно тому, как мы обыкновенно делаем касательно предметов слишком постыдных. Как во время заразительной болезни нужно бывает и плакать, и усердно молиться, так надлежало вам поступать; вы же не плакали, да измется таковый; следует и молиться, и употреблять все меры к тому, чтобы он был отлучен от вас, и без меня вам самим следовало это сделать по причине важности преступления» (святой Златоуст).

Ст. 3-5 Необычайное заседание суда! Председательствует Господь, руководит всем Апостол из Ефеса, и постановляется решение, одна часть которого должна была тотчас же исполниться невидимою силою, а другая завершиться в день Господень! Только в Церкви Божией может совершаться такой суд. Не ему ли подражая, потом действовали и некоторые святители относительно рукоположения? Так рукоположен был святой Григорий Неокесарийский в епископа, когда укрывался в пустыне; так Даниил столпник рукоположен во священника, когда запертым оставался на столпе, и др. Церковь – единое тело под главою – Господом. Кто живой член Церкви, того отсутствие немыслимо, где бы он ни был. Разделение местом не составляет никакой преграды к союзу в духе. Феодорит пишет: «В трепет приводящее судилище составил Апостол. Сперва собрал всех о имени Господа, потом и себя ввел по благодати Духа и показал, что Сам Владыка председательствует, изрекает приговор, предает исполнителю казни и определяет наказать одно только тело, потому что душе в самом наказании уготовляет целебное врачевство». Стих 3. Самим вам следовало изъять такового из своей среды. Как вы этого не сделали, делаю я, и пишу мое решение вам к исполнению. Уже судих. «Посмотри на ревность его: не позволяет дождаться его прибытия и по принятии его наказать кровосмесника, но, как бы желая прекратить какую-нибудь заразу, прежде нежели она проникла все тело, старается обуздать его» (святой Златоуст). Аще не у вас сый телом, ту же живый духом. – Живый – παρων – присущ, будучи. Славянский перевод дает мысль, что это не мысленное только присутствие, но живое; «подобно, как Елисей говорил, что он был вместе с Гиезием: не ходило ли сердце мое с тобою (4 Цар. 5:26)? Вот какова сила духовного дарования! Она дает возможность быть вместе всем в одно время, и сообщает способность знать отдаленное» (святой Златоуст). Древние пророки назывались зрящими, потому что живущим в них Духом они отдаленное видели, как присущее. Дар прозорливства стяжевали и многие из святых, как значится в житиях их. Некоторые, пребывая в своем месте, осязательно являлись в другом на какую-либо помощь и заступление. Это больше, нежели прозорливство. Восхищен бывший до третьего небесе, существенно, а не мечтанием, и слышавший там глаголы, – знал, конечно, как можно быть и в Коринфе духом, оставаясь телом в Ефесе. Почему, когда говорит: духом, то, хотя разумеет свой дух, не так однако ж, чтоб это была естественная его сила, но что это «чрез Духа Святаго» (Феофилакт). «Сказал же это он не только для того, чтобы побудить их к исполнению приговора, но и чтоб устрашить тем, что ему известно все, имеющее там происходить и обсуждаться» (святой Златоуст). Апостол пишет решение; но в силу оно войдет, когда состоится и у них церковное согласие на то и определение. Уже судих, яко тамо сый. – Дело решенное. «Он не позволяет им и помышлять о каком-либо другом решении дела; я уже положил, говорит, как бы находясь у вас; не представляйте мне отговорок и промедлений: ничего другого не должно быть» (святой Златоуст). Содеявшаго сице сие. Какое отвращение внушает он к этому пороку, когда виновного в нем и не именует! – Не именует и самого порока, а говорит только: содеявшаго сие. Не хочет, чтоб имя порока касалось слуха христианского. Словом же сице выражает безобразность порока: его, «оскорбившего имя Христово, бывшего верным и называвшегося таким именем, и между тем дерзнувшего на такое дело, предайте таковаго сатане» (святой Златоуст).

О имени Господа нашего Иисуса Христа: – или предати сатане, и в таком случае слова эти будут значить: «о Боге, руководствуясь не человеческим суждением» (святой Златоуст). Или – собравшимся вам о имене сем, – «то есть самое имя соединяет вас; о нем и соберитесь» (святой Златоуст). Затем и их делает участниками суда и, присоединяя к себе, отделяет от согрешившего, говоря: собравшимся вам и моему духу. «Опять представляет им себя, дабы они, производя суд, как бы в его присутствии осудили кровосмесника на отлучение, и дабы никто не осмелился признавать его достойным прощения, в той мысли, что Павел узнает происходившее» (святой Златоуст). – С силою Господа нашего Иисуса Христа. То есть когда соберемся вы и дух мой, то это собрание, будучи о имени Господа Иисуса Христа, будет и с силою Его, яко Главы Церкви; так что Он Сам вместе с нами произнесет против согрешившего приговор и придаст ему Божественную силу. Или слова сии то означают, что «Христос может даровать суду силу – предать такового диаволу» (святой Златоуст).

Возвращается к прежде сказанному: а вы гордились этим, а не паче плакали. Не добра похвала ваша: – или не за что вас похвалить, что допустили такой в своем обществе грех и до сих пор не попеклись поврачевать его; или – не хорошо вы делали, что хвалились таким лицом: это более его укореняло в грехе и держало в ослеплении и нераскаянности. Этими словами Апостол «показывает, что они, хвалясь им, были причиною его нераскаянности до настоящего времени. Далее объясняет, что он делает это (поражает таким судом) для блага не одного только грешника, но и всех их: не весте ли, продолжает он, яко мал квас все смешение квасит? – Хотя грех, говорит, принадлежит ему одному, но, быв оставлен без внимания, он может заразить и все тело Церкви, ибо, если первый согрешивший не будет предан наказанию, то скоро и другие впадут в тот же грех. Этими словами выражает Апостол, что тем, к кому он обращает слово, следует заботиться о всей Церкви, а не об одном только члене, для того и употребляет подобие закваски. Как закваска, говорит, хотя и небольшая, изменяет собою все тесто, так и он, если останется без обличения и грех его без наказания, то заразит и прочих» (святой Златоуст). Это положение имеет полное приложение и в отношении к каждому лицу, допускающему какой-либо грех. Грешащий открыто, по мере своей влиятельности на окружающую среду, распространяет заразу всегда, но не так заметно и пагубно, как это делает в душе каждого какое-либо удовлетворение страсти. Всякое такое действие омрачает мысли, сердце огрубляет и энергию на добро подавляет. Оттого, если тотчас не поправить дела, то грешность, получая подкрепу в поражении сил душевных тлетворностью одной страсти, подымет и другие страсти, одни за другими: ибо они как цепь связаны. Удовлетворение каждой дает ей власть над душою: удовлетвори все хоть понемногу, всем и раб станешь. Вот и явился человек снова в положении мухи, опутанной пауком. Потому, пока мал квас, надо очистить от него смешение, из коего составлено естество наше.

Кажется, Апостол переходит здесь в общность. Ибо хотя ветхий квас, который велит он очистить, по ходу речи, означает кровосмесника; но выражения употреблены тут такие, что подают мысль об очищении общества от всякого грешника, а отсюда переводят к мысли об очищении душ христианских от всякой греховной нечистоты. Так святой Златоуст. Он говорит: «очистите ветхий квас, то есть этого грешника; или, лучше сказать, не о нем только говорит, но намекает и на других, ибо не только прелюбодеяние есть старая закваска, но и всякий порок». Но все же первая мысль – о кровосмеснике. Апостол требует, чтоб общество извергло его из себя и не терпело более его присутствия. Почему «не сказал: очищайте; но: очистите, – тщательно очистите, дабы не было ни остатков, ни тени его. Этим подобием весьма разительно отлучает он кровосмесника от Церкви. Он не только, говорит, не приносит пользы своим присутствием, но и причиняет вред, заражая все тело. Ибо, когда гниение скрывается внутри и не видно, откуда происходит зловоние, тогда приписывают это всему телу. Посему Апостол с особою силою побуждает их очистить эту закваску. И посмотри на мудрость его: в этом первом послании он не подает кровосмеснику надежды на возвращение, но повелевает ему проводить всю свою жизнь в покаянии, дабы обещанием прощения не сделать его более нерадивым; не говорит: предайте его сатане, дабы после покаяния он опять был принят в Церковь, – но что? – Да спасется в последний день. Указывает на это время, дабы сделать его рачительным; а того, чтó намеревался даровать ему после покаяния, не открывает, подражая своему Господу. Как Бог сказал: еще три дни, и Ниневия превратится (Ион. 3:4), и не прибавил: если же покается, то спасется; так и он не сказал: если же он надлежащим образом покается, то мы крепко будем любить его, но представляет ему самому сделать это дело, чтобы тогда и получить благодать. Если бы он сказал так в самом начале, то отогнал бы от него страх; посему он не только не говорит этого, но подобием закваски даже не оставляет ему надежды на возвращение, а отлучает его до будущего дня. Когда же он покаялся, то со всею готовностию опять вводит его (в общение с Церковию)» (святой Златоуст). Да будете ново смешение. Тут смысл переходит к общей всех чистоте, и такой, чтоб в числе их не было ни одного грешника, и такой, чтоб ни в одной душе у них не было ни одного греха. Новое смешение – только что замешенное тесто для опресноков, где только и есть чистая вода и беспримесная мука. Таково должно быть все общество христианское и всякая христианская душа. Вновь обращенная душа и вновь образованная Церковь всегда таковы и бывают. Такова была и коринфская Церковь: но вот привзошел грешник, и обветшил или заквасил ее. Апостол говорит: выбросьте этот ветхий квас, чтоб вам опять сделаться новым – чистым смешением, как были в начале. Слова: якоже есть безквасни – так как вы безквасны, не настоящую их непорочность означают, ибо они уже очевидно заквасились, но выражают обязательство их быть безквасными, то есть чистыми от всякого греха и страсти. «Святой Златоуст говорит: выражение якоже есте безквасни означает не то, чтобы они все были чисты, но что им всем должно быть такими». В основание же, почему им,– и нам вообще, – надлежит быть такими, Апостол поставляет то, что Пасха наша за ны пожрен бысть Христос. Как пред лицем агнца пасхального у израильтян ни в одном доме не оставалось ничего квасного, так у нас пред лицем нашего Агнца пасхального, Христа Господа, не должно быть ничего греховного и страстного. И это непрестанно; так что безгрешность и бесстрастность есть нормальное наше состояние. У израильтян квасное истреблялось на семь лишь дней. У нас не так; но как Агнец наш всегда присущ, яко закланный, то нам надлежит все время быть без закваски страстей. Если б у Израиля, положим, агнец всегда стоял на столе, то никто у них не осмелился бы внести что-либо квасное в дом. В Церкви, – доме Божием, – Агнец Божий всегда закланным предлежит, – общий всей Церкви, и всякому верующему; да не дерзнет же никто вносить в дом души своей что-либо грешное, или, чрез обнаружение того в делах, в дом Церкви Божией. – Таково назначение христиан, таково обязательство их неотложное. Это и выражает святой Павел в словах: якоже есте безквасни. «Безквасность означает то, что верующему надобно быть свободным от всякого порока. Как иудей погибает, если у него найдена старая закваска, так будет и с нами, если в нас будет найден порок. Ибо если ходящих в сени закона постигает такое наказание, то нас не может не постигать гораздо большее. Если они так тщательно очищают свои дома от закваски, что осматривают даже мышиные норы, то тем более нам должно испытывать свою душу, чтобы извергнуть всякий нечистый помысел» (святой Златоуст).

У израильтян с пасхальным агнцем соединен был семидневный праздник. У нас Агнец пасхальный всегда присущ: следовательно, наше празднество должно быть непрерывно. И как во весь праздник израильтяне не вкушали ничего квасного и проводили время светло, облекаясь в светлые праздничные одежды, так должно нам, избегая всего греховного в словах, делах и помышлениях, и облекаясь в светлые и чистые добродетели и благодатные осенения и вселения, проводить все время жизни с того момента, как стали христианами, всегда держать себя духовно так, как держали себя израильтяне по плоти. Как именно держать, объясняют следующие слова: не в квасе ветсе, ни в квасе злобы и лукавства, но в безквасиих чистоты и истины. Ветхий квас – грешность наша: эгоизм, или самость, со страстьми душевными и телесными. Это же означает и квас злобы и лукавства. Напротив, чистота и истина означают отвержение всего греховного и страстного, и преуспевание во всем, противном тому, – во всякой добродетели и всяком Богоугождении. Нет нужды до тонкости определять, чтó есть злоба и лукавство, и чтó чистота и истина. Апостол хотел означить первыми все худое и богопротивное, а вторыми – все святое и Богоугодное. – Мысль его такая: жизнь христианина от начала до конца должна быть безгрешна, чиста и светла. Святой Златоуст останавливается еще на одной принадлежности праздника, радости, и говорит: «Апостол сказал: да празднуем, не потому, чтобы тогда была пасха или пятидесятница, но чтобы показать, что для христиан всякое время есть время праздника по преизбытку дарованных им благ. Ибо какого не достает блага? Для тебя Сын Божий соделался человеком, освободил тебя от смерти, призвал в царствие. Получив и получая такие блага, не должен ли ты праздновать во всю жизнь? Итак, никто пусть не скорбит в бедности, в болезни и в неприятностях; для нас всякое время есть время праздника. Посему Павел и говорит: радуйтеся всегда о Господе, и паки реку, радуйтеся (Флп. 4:4). Во время праздников никто не одевается в нечистые одежды; так будем поступать и мы, ибо совершается брак, духовный брак. Уподобися, говорит Господь, царствие небесное человеку царю, иже сотвори браки сыну своему (Мф. 22:2). А когда царь совершает брак, и брак сына своего, то что может быть более такого праздника? Посему никто пусть не входит одетым в рубище; говорим не об одеждах, а о нечистых делах. Один, оказавшийся на браке в нечистой одежде, был изгнан с бесчестием: смотри же, какая тщательность и чистота требуется от входящих на этот брак».

В каком послании? – Ныне все говорят: в послании, которое Апостол писал прежде, но которое затеряно. Но наши толковники все полагают, что это говорится о настоящем послании, намекается на предыдущие слова: да измется от вас таковый, очистите ветхий квас. Так Феодорит, Экумений, Феофилакт. Вот слова святого Златоуста: «Когда Апостол говорил: не паче плакасте, да измется таковый, и: очистите ветхий квас, то коринфяне могли подумать, что надобно избегать всех блудников; ибо если согрешивший сообщает свою заразу не согрешившим, то тем более должно удаляться согрешающих из внешних (язычников); если не должно щадить своего за тот вред, который происходит от него, то тем более – чужих. Но если б стали они удаляться и блудников языческих, то это стеснило бы их самих и раздражало язычников. Почему Апостол делает оговорку и говорит: писах вам не примешатися блудником, и не всяко блудником мира сего. Слово: всяко употребляет в смысле оговорки». Этим объяснением можно удовольствоваться.

Делая эту оговорку: не всяко блудником, причисляет к ним и других явных грешников, и говорит, что он заповедует не примешиваться не к грешникам мира сего, то есть из язычников, ибо иначе надлежало бы искать другой вселенной: понеже должни бы есте были от мира сего изыти. Как возможно, говорит, чтобы человек, имея дом и детей, исполняя общественные обязанности, будучи ремесленником или воином, при таком множестве язычников всегда избегал блудников? Блудниками мира он назвал блудников из язычников (святой Златоуст). Та мысль, что то чужой, а не наш, умаляла злое влияние грешника на душу христианина. Вместе с принятием веры разделение в душе совершалось со всем языческим и с язычниками. Христиане и в мысли держали, что язычник и многогрешный – одно и то же. Потому грешность язычников не могла их соблазнять. Кажется, Апостол за тем и поминает о сем, чтоб вслед за сим пояснее отособить явных грешников из христиан.

Вот, говорит, в каком смысле, писал я вам! – Не примешивать, не входить в сношения, не иметь близкого общения с тем, кто, нося имя христианина, предается явным порокам. С таковым ниже ясти, – разумеется обыкновенное хлебосольство, ни к себе его не звать, ни к нему не ходить и в сделки с ним не входить. Феодорит замечает: «Если же с таковыми не должно иметь общения в пище обыкновенной, то тем паче в таинственной и Божественной». И по ходу речи видно, что если самим не примешиваться к таковым, то и им не позволять примешиваться к себе; и если это в обычном порядке жизни, то тем паче в церковном. Значит Апостол определяет: считать таковых чуждыми общества христианского, то же, что отлученными, подобно тому кровосмеснику, – изверженному ветхому квасу. В причину этого ставит Апостол, – чтоб от них не заразиться, не окваситься. Христиане должны быть столько святы и столько верны заповедям, что им и на мысль даже не должно приходить, чтобы можно было грешить, оставаясь христианином. Если б оставались в обществе их явные грешники, то эта ревность о нравственной чистоте была бы сильно колеблема тем помышлением, что, верно, и христианам можно носить имя и не быть на деле такими, как требует имя. Для предотвращения этого общего расслабления и велит Апостол пресекать общение с такими лицами. К числу их относит святой Павел блудника, лихоимца, идолослужителя, досадителя, пьяницу, хищника. Самые названия их дают о них понятия. Блудник, кто явно блудодействует; лихоимец, кто или неправедною торговлею, или ростом, или какою хитростию богатеет и бывает неподатлив, скуп, скряга; идолослужитель – должно быть, тот, кто ест идоложертвенное без рассуждения, как после объяснит святой Павел; досадитель – кто бранчив, сварлив, пересудлив; пьяница – кто пьет не в меру и безобразничает; хищник – вор в разных видах. Впереди выставил только блудника, хищника, лихоимца, идолослужителя (1 Кор. 5:10). Здесь прибавил – пьяницу, идолослужителя, хотя стихи эти должны быть в прямом соответствии. Можно заключить, что и тут не все перечислены, кого должно чуждаться, или отчуждать от общества христиан. Потому позволительно обобщить положение Апостола: всякого явного грешника должно исключать из общества христианского. Общество христианское должно быть чисто. Как скоро кто впадет в грехи, должен быть извергаем. В первые времена грешники и были извергаемы; и те, которые, раскаясь, искали снова общения, хотя были принимаемы, но подвергались строгим испытаниям и должны были пройти несколько степеней покаяния, чтоб быть принятыми опять в полное общение. Это была апостольская мудрая дисциплина. Умножение грешников сделало исполнение ее невозможным. Ныне стань это исполнять: всех гони вон. И исполнять некому.

«Внешними называет язычников, а внутренними – христиан. До внешних, говорит, мне дела нет. Как бы так: они вне моих законов. Неуместно законы Христовы возлагать на тех, кои не суть от двора Христова. Ибо елика закон глаголет, сущим в законе глаголет Рим. 3:19» (Феофилакт). Поелику пишет законы суда над христианами, то под судити разуметь можно: прописывать судные законы для внешних мне не следует. Но тут же у него определяется и практика суда; почему слова: что мне судить? можно дополнить: что мне с вами судить внешних? или: что нам с вами судить? В своем лице представляет всех христиан судящих, или всю Церковь, которой власть только на чад своих простирается. Не внутренних ли вы судите? Говорит: вы судите? власть же эту он им вручает. Почему и здесь можно так переложить речь: не внутренних ли мы с вами судим? Фотий у Экумения и говорит: «Мы братий исправляем, когда разбираем дела их и суд над ними произносим, в видах исправления, а от тех (язычников) мы уже отделились». В этих словах указывается причина, по которой Апостол впереди дал правило не примешиваться к явным грешникам только из христиан, а не из язычников. Ибо говорит: эти внешние, а те внутренние; судить же нам с вами и можно только внутренних, а не внешних. Но если здесь о суде говорится, то надо положить, что и там не примешивание к грешникам из христиан должно было вступать в дело вследствие церковного суда. Сквозь все это маленькое отделение проходит мысль, что христиане сами должны блюсти свое общество в чистоте и святости, и в случае появления какого-либо не подходящего под уровень с другими в сем отношении,– изгонять такого из общества судным порядком, и притом своим внутренним.

И к римлянам пиша, говорит Апостол, что внешние, язычники хотя без закона, но все же суд приимут, – приимут его не по закону писанному, а по закону совести Рим. 2:12 и д.). То же и здесь говорит, что их судит Бог, то есть что им судья есть Бог. Всякая разумная тварь носит убеждение, что она ответна пред Богом и от Него суд приимет по тем законам, которые Он положил в совести их. Язычники заблуждались в понятии о Боге, но этот пункт о суде Божием над ними и у них был в силе. Потому мысль Апостола такая: мы своих судим еще здесь сами и чрез это, располагая их к покаянию, избавляем от суда Божия, а у язычников нет этого посредствующего исправительного суда, их ожидает прямо суд Божий. Святой Златоуст говорит: «Дабы из слов его: что ми и внешних судити, кто-нибудь не вывел заключения, что язычники останутся безнаказанными, он указывает на другой суд – Страшный. Говорит это, дабы устрашить внешних и вместе утешить своих, и дабы показать, что это временное наказание избавляет от вечного и бесконечного, как и в другом месте сказал: ныне судими, наказуемся, да не с миром осудимся 1 Кор. 11:32». И измите злаго от вас самех. Злаго – не кровосмесника только, но всякого злого, всякого явного грешника. Это изречение взято из Второзакония (Втор. 17:7), и им подтверждает Апостол свое распоряжение об изгнании из общества христиан явных грешников. Ветхий Израиль был прообразователем нового, и тогдашние вещественные законы прообразовали духовные законы Церкви Христовой. Там большие грешники побиваемы были камнями, и израильтяне таким образом изымали злого из себя самих. В Церкви же Христовой злой изымается отлучением его от общения и в таинствах, и во внешних сношениях, в видах не очищения только себя самой от злого, но и исправления его самого. Приводя это изречение, Апостол и оправдывает свое распоряжение, что точно так и следует действовать, и вместе выставляет на вид различие нового Израиля от ветхого. Святой Златоуст говорит на это место: «Это изречение Апостол заимствовал из Ветхого Завета, дабы, с одной стороны, внушить, что в таком случае (изъяв злого) и они сами получат величайшую пользу, освободившись как бы от опасной заразы, а с другой стороны – показать, что это не нововведение, а еще древним законодателем заповедано отлучать таких людей. Впрочем, там было строже, а здесь снисходительнее. При этом справедливо можно спросить, почему там законодатель позволял казнить грешников и побивать камнями, а здесь не так, но ведет его к покаянию? Почему там узаконено так, а здесь иначе? – По двум причинам: во-первых, потому, что новозаветные призваны к большему подвигу, следовательно, имеют нужду в большем снисхождении; во-вторых, и справедливее потому, что облегчение в наказании скорее располагает их к покаянию и исправлению, а ветхозаветных оно привело бы к большему развращению».