Читать толкование: , Глава , стих . Толкователь — Николай Сербский святитель

У кого мертвое упование, братья, а у кого живое? У того упование мертво, кто надеется на бездушные вещи; а живое упование носит в себе тот, кто надеется на живого Бога.

И еще: мертвое упование у того, кто надеется на себя и на других людей, а живым упованием обладает тот, кто надеется на живого Бога. Кроме того, мертвое упование имеет тот, кто надеется на счастье и благополучие в этом кратком земном существовании, не простирая никакой надежды за гроб. А живое упование прилежит тому, кто надеется на воскресение и бессмертную жизнь в Царстве Небесном.

Поистине, живое упование лучше мертвого, подобно тому как жизнь лучше смерти, как свет лучше тьмы, как здоровье лучше болезни, как ум лучше безумия.

Но кто принес и явил людям живое упование - кто и как? На этот вопрос отвечает апостол Петр: Господь наш Иисус Христос, и причем Воскресением из мертвых. Никто другой, как Господь Иисус Христос, и ничем иным в такой степени, как Своим собственным Воскресением из мертвых. Своим Воскресением Господь вдохнул жизнь в зачахшее людское упование, простер его за гроб, показал ему цель и пункт назначения, а также конечный плод за гробом.

Всё это утверждает не какой-то легковерный человек, но Апостол, долго колебавшийся в вере и трижды отрекавшийся от Христа. Поэтому его свидетельство о воскресшем Господе и о значении Его Воскресения несказанно дорого в серб, букв.: драгоценно. — Ред. для нас.

О Господи воскресший, Победитель смерти, исторгни из нас мертвое упование и насади в нас упование живое — молитвами святого Петра, апостола Твоего великого. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Так говорит святой апостол Петр, жизнь которого была наполнена многими искушениями и частыми скорбями. Так говорит человек, оставивший свой дом и домашних своих и отправившийся вслед за Христом; а за Христа претерпевший многие мучения и напасти: от голода, от жажды, от иудеев, от римлян, от лжепророков, от грубых язычников и, наконец, распятый на кресте. Всё это претерпел он ради Владыки Христа.

       Он, в жизни сей беспощадно бичеванный великими скорбями и чрезвычайными искушениями, увещевает нас радоваться Христу, чтобы сия радость поглотила наши несоизмеримо меньшие скорби и напасти.

       Но почему, братья, должны мы радоваться Христу? Потому что открыл Он нам и показал реальность величайших и прекраснейших упований и грез рода человеческого:

— явил Он нам Бога единого, живого, всемогущего, всепремудрого и всемилостивого и дал нам право именоваться Его сынами;

— явил Он нам и показал жизнь бессмертную и вечную-несопоставимо лучшую, нежели сия наша жизнь на земле;

— открыл Он нам Царство духовное, Царство Ангелов и праведников, Царство всякого блага, света, истины и правды;

— раскрыл Он нам и показал цель нашего бытия здесь, на земле, и смысл всех наших трудов и страданий в этой временной жизни;

— разверз Он перед нами океан небесной радости, перед которым все наши скорби и искушения подобны каплям непрозрачной воды, не способные этот океан замутить.

       О братья, сколь великая радость нас ожидает! О братья, сколь малую цену просит от нас Господь за эту отраду, которой с избытком насыщаются Ангелы и праведники букв.: в которой купаются Ангелы и плавают праведники. — Пер.! Исполним же несколько Его кратких заповедей — вот и вся цена!

       О Господи Иисусе, пречудный источник радости, отрада наша и умиление, слава наша и похвала, приложи перст Твой к устам нашим и не допусти мутным каплям скорбей и напастей нас отравлять. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Вера наша, братья, испытывается чаще, нежели трость колеблется ветрами. Искушения, собственно, сродни ветрам: слабую веру они вырвут с корнем, а сильную еще больше укрепят. А еще искушения подобны огню, в котором сгорает солома, а золото очищается.

       Наша вера испытывается людскими умствованиями и гипотезами. Это очень сильные и жестокие ветры. Однако сможем мы перед ними устоять, если будем держаться за слово Божие и, в противовес сим мудрованиям, выставим учение Христовой веры.

       Еще наша вера испытывается страхом и стыдом: страхом перед людьми, гонящими веру, и стыдом перед людьми, окружающими нас и презирающими веру. И это тоже резкие, порывистые в серб. букв:, и это сильные. — Ред. ветры, над которыми мы обязаны возобладать, если хотим остаться живыми. Чем можем мы им противостать? Страхом Божиим, который в нашей душе должен всегда одерживать верх над страхом перед людьми; и стыдом пред лицом Апостолов, святителей и мучеников, не постыдившихся своей веры пред царями, князьями и мудрецами мира сего.

       Еще наша вера испытывается бедствиями и страданиями. Это пламень, в котором нашей вере либо подобает сгореть, точно соломе, либо закалиться, как огнем испытанному золоту. Это искушение мы одолеем, если будем вспоминать Христа, за нас распятого на кресте, а также приводить на память многие сонмы страдальцев за веру, терпением победивших всё и исшедших из огня, как золото, во век века сияющее среди Ангелов и человеков.

       Еще наша вера испытывается смертью: смертью наших родственников и друзей, да и человеческой смертью вообще. Это огонь свирепый, в котором многие сожгли и погубили свою веру. Знаменует ли смерть конец всего? Нет, верь, что она начало всего — начало новой, настоящей, жизни. Верь в Христово Воскресение, и в загробное бытие, и в общее воскресение и Страшный суд.

       О Господи благий, утверди в нас веру и помилуй нас. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Это слова святого апостола Петра. Он видел Господа и любил Его. Он лицезрел Господа и веровал в Него. Именно поэтому хвалит он любовь тех, кто не видел Господа, и веру тех, кто не взирал на Него своими очами. Сам Господь сказал: Блаженны невидевшие и уверовавшие в серб. букв:. Благо тем, которые не видели и веровали. — Пер. (Ин. 20:29). Блаженны не видевшие Господа так, как видел Его Апостол, и, однако же, любящие Его апостольской любовью. Блаженны не взиравшие на Господа так, как взирал на Него Апостол, и, тем не менее, верующие в Него апостольской верой!

       О братья мои, если не видим мы Господа, то видим Его дело, озарившее всю человеческую историю с одного конца до другого и просветившее духовной значимостью всякую тварь под небесами. Если не видим мы Господа, то созерцаем Его Святую Церковь, созидаемую на Его Пречистой Крови из многочисленных святых и праведных людей, а также из несметного числа душ, крещаемых во имя Его из века в век. Если и не взираем мы на Господа лицом к лицу, как лицезрели Его Апостолы, то верим, что Он среди нас во Плоти и Крови, которыми, по Его заповеди, мы причащаемся, и, причащаясь, радуемся радостью неизреченною.

       Жив Господь, братья, и близко Господь! Это — наша непоколебимая вера и это искра огня, возжигающего

наши сердца в пламень любви ко Господу, живому и близкому.

А коли знаем мы, что Господь, Создатель наш, по любви сошел на землю и стал ради нас человеком, а к тому же — что был Он умерщвлен и по Воскресении Своем. — Пер. явился живым, — то какие еще более твердые устои требуются нашей вере и какое более прочное основание нужно нашей любви!

       Жив Господь, братья, и близко Господь! И причем теперь, во дни, в которые мы живем. Он является многим праведным душам, служащим Ему с терпением.

       О Господи Живый, Ты был мертв и ожил — оживляй и нас верой и любовью до нашего последнего издыхания на земле, дабы верой и любовью удостоились мы видеться с Тобою лицом к лицу, как Апостолы Твои святые. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Что такое конец веры, братья? Спасение души. В чем цель веры? В спасении души. В чем плод веры? Опять-таки в спасении души.

       Итак, веру блюдем мы не ради веры, а ради спасения душ наших. Никто не путешествует ради самой дороги, но во имя кого-то или чего-то, ожидающего его в конце этого пути. Никто не бросает веревку в воду, в которой кто-то тонет, ради самой веревки, но ради утопающего, чтобы его спасти. И веру даровал нам Бог как путь, в конце которого путешественники обретут спасение своих душ. И как веревку приложил Бог веру нам, утопающим в мрачных и мутных водах греха, неведения и порока, дабы с помощью веры спасли мы жизнь свою.

В этом предназначение веры. Кто ведает, какова цена человеческой души и что означает спасение души, тот обязан признать, что в мире сем нет ничего потребнее и полезнее веры. Торговец, несущий в глиняном кувшине дорогие каменья, осторожно и заботливо бережет этот кувшин, прячет его и охраняет. Из-за кувшина ли прилагает торговец столь великие усилия и обнаруживает такую заботу? Не из-за кувшина, а из-за дорогих камней, хранящихся в нем. Вся наша земная жизнь сродни глиняному кувшину, в котором таится неокупаемая драгоценность. Драгоценность сия — душа наша. Кувшин дешевый, но у сокровища никто не отнимет его стоимости.       Надобно иметь веру прежде всего в драгоценность человеческой души, а затем — в грядущее сияние и жизнь души в Божием Царстве и, наконец, веру в Бога живого, чающего, чтобы мы вернули Ему души, которые Он нам и дал. А сверх того, не должны мы упускать из виду, что душа может и погибнуть в мире сем. Постоянно памятующий о сем с твердой верой будет оберегать душу свою и придет к знанию того, что спасение души — это конец его пути, цель его веры букв:, верования. — Пер., плод его жизни, смысл его бытия на земле и оправдание его страданий.

       Мы верим ради спасения душ наших. Имеющий истинную веру должен знать, что вера — для спасения души. Полагающий же, что его вера служит чему-то другому, а не спасению его души, — не имеет истинной веры и не ведает драгоценности своей души.

       О Господи Иисусе преблагий! Ты даровал нам веру светлую и победоносную. Ты укрепи и сохрани ее в нас, чтобы непостыдно предстали мы пред Твоим Судом с душами чистыми и светлыми. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Ум, братья, — это путевождь и советник души. Бог дал животным только душу, поэтому не наделил их свободой, но руководствует их собственным Своим умом. Человеку же даровал Бог и душу, и ум, а вкупе с умом — и свободу. Ум и свобода нераздельны. Отсюда пусты все кривотолки неких философов о том, что человек и вправду имеет ум, однако свободой не обладает. Ведь из повседневного опыта ясно, что свобода — неотлучный спутник ума. Но так как человек не обладает совершенным умом, то не имеет он и совершенной свободы, пребывая так или иначе под надзором и водительством Божиим. Только Бог имеет совершенный ум и совершенную свободу; мы же — лишь образ и подобие ума и свободы Божией. Вдосталь нам ума, чтобы уразуметь волю Божию, и вдоволь свободы, чтобы сделать выбор к исполнению Божией воли. Если ум утрачивает самодержавную, руководящую силу над душой, то в душе наступает многоначалие, знаменующее собой смущение, хаос и гибель.

       Что означают апостольские слова о том, что должны мы, препоясав чресла ума нашего, трезвиться? Значит — не давать уму своему пребывать в фантазиях, но сосредоточить его на размышлении о законе Божием. И к тому же — не давать уму злоупотреблять данной ему от Бога свободой, ибо иначе будет предавать он душу в рабство плоти, миру и диаволу, но пригвоздить его ко Христу, как ко кресту, дабы душа во Христе воскресла. А сверх этого — ограждать ум свой от всех произвольных мечтаний, упиваясь которыми попадает он в плен диаволу, но держать его связанным в тесноте своего сердца, где трезвился бы он молитвой и очищался плачем.

       Одном словом, это значит — упражнять ум так, чтобы не употреблял он свою свободу во зло, то есть чтобы не хулил он Бога живого и милостивого и не умерщвлял душу страстями.

О Господи Иисусе, Ум Божий и Божия Премудрость, помоги нам обуздать ум наш, чтобы размышлял он только о том, чтоб от Тебя и Твое, и, таким образом, трезвенно бы вел душу ко спасению. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Святость — это, братья, добродетель, объемлющая все прочие добродетели. Отсюда и святой — это, братья, человек, украшенный всеми добродетелями. 

Ведь если человек молитвен, но не милосерд, то его нельзя назвать святым.

Или если некто терпит, но без веры и надежды, — такой не относится к святым.

Или если кто-то чрезвычайно милосерд, но без веры в Бога, — воистину такой не входит в число святых.

       Святой — это совершенный человек: такой, каким был Адам в раю; или, лучше сказать, — такой, каким был Новый Адам, Господь Иисус Христос. Вот Святой всех святых. Вот Сеятель святости на земле и Воспитатель святых в истории. Он призвал нас в достоинство святых. Он явил нам пример подлинного святого. Он — Прототип святых, равно как и Прообраз человека.    

       Настоящий человек, братья, есть не кто иной, как человек святой. Святой и человек — это одно и то же. Господь Иисус Христос показал нам, что значит быть человеком, или что значит быть святым. А Его апостол Петр заповедует нам: Будьте святы во всех поступках! Святой свят не одним каким-то делом, а всей жизнью. В каждой части и даже частичке нашей жизни мы обязаны быть святыми, чтобы сопричислили нас к святым, то есть к людям — по Прототипу святых и по Прообразу человека, по Господу Иисусу Христу.

       Господи Всесвятый, Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

       Это слова великого апостола Петра; эти слова имеют сугубое подтверждение: небесное вдохновение и собственный опыт. По небесному вдохновению простой рыбак Симон стал учителем народов, столпом веры, могучим чудотворцем. Из собственного опыта он узнал, что вся его мудрость и сила — от Бога и потому надлежит иметь в себе страх Божий. Никакой другой страх, а только страх Божий.

       Глупец боится только тогда, когда сверкнет молния и грянет гром, а мудрец страшится Бога каждый день и каждый час. Творец молнии и грома страшнее того и другого, причем являет Он Себя пред тобой не время от времени, как молния и гром, но непрестанно стоит перед тобою, не отходя от тебя ни на шаг. Посему недостаточно лишь временами носить в себе страх Божий, но страхом Божиим надо дышать. Страх Божий — это озон в душной атмосфере нашей души. Этот озон приносит чистоту и легкость, благоуханный аромат и здоровье. Пока не утвердился он в страхе Божием, Петр был только Петром, а не Апостолом, не мужественным проповедником в серб. букв:, не героем. — Ред., не учителем народов, не чудотворцем.

       О братья мои, да не веселимся прежде жатвы. Эта наша жизнь — не жатва, а сев, и труд, и пот, и страх. Хлебопашец живет в тревоге, пока не соберет плодов с нивы. Отложим и мы веселье на день жатвы, а теперь — время для труда и страха. Буду ли я спасен? Этот вопрос должен терзать каждого из нас так же, как и земледельца мучает вопрос: пожну ли я урожай от моих трудов на поле? Каждый день земледелец трудится и страшится. Да трудимся же и мы и да страшимся во всё время нашего странствования на земле.

       О Господи страшный и сильный, соблюди нас в страхе Твоем. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

 SHORTCODE_GROUP-18-19 

Могли кто когда, братья, за серебро и золото купить врачевание от греха? Никто и никогда.

Мог ли кто когда, братья, из серебра и золота выковать оружие против диавола? Никто и никогда.

Мог ли кто когда, братья, серебром и золотом искупить себя от смерти? Никто и никогда.

       Следовательно, нечто гораздо драгоценнейшее серебра и золота должно быть и врачеванием, и оружием, и выкупом. Необходимо было драгоценной кровью Сына Божия омочить греховные язвы, чтобы они исцелели. Драгоценной крови Сына Божия подобало устремиться и против бесов, чтобы силою своею опалить их и отогнать от людей. Надлежало драгоценной кровью Сына Божия окропить земное кладбище, чтобы умертвить смерть и оживить мертвых.

       Непорочный и чистый Агнец Божий заклан за нас, чтобы извлечь нас из тройных зверских челюстей. Скорбный, но животворящий пир. Эту драгоценную тризну Бог устроил, чтобы возвестить людям свободу. И грех, и диавол, и смерть со всею силой и яростью набросились на незлобивого и пречистого Божиего Агнца. И умертвили Его, но отравились Его кровью. Эта кровь и пролилась для того, чтобы быть им ядом, а людям — жизнью и спасением.

       О братья мои, если не ведаете, сколь ядовит грех, и сколь гнусен диавол, и сколь люта смерть, — оцените это по величине выкупа, который принесен за нас во избавление из рабства этим зверям. Драгоценная кровь Христова — вот наш выкуп из рабства! Помните, братья, о том, что если мы опять добровольно, по легкомыслию и злобе, предадим себя в это ужасное тройное рабство, то никого уже не будет ни на небе, ни на земле, кто бы мог дать за нас выкуп. Ибо драгоценный выкуп один, и он дан, и причем раз и навсегда.

       О милосердный Господи, укрепи нас выстоять в дарованной Тобою свободе. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

Могли кто когда, братья, за серебро и золото купить врачевание от греха? Никто и никогда.

Мог ли кто когда, братья, из серебра и золота выковать оружие против диавола? Никто и никогда.

Мог ли кто когда, братья, серебром и золотом искупить себя от смерти? Никто и никогда.

      Следовательно, нечто гораздо драгоценнейшее серебра и золота должно быть и врачеванием, и оружием, и выкупом. Необходимо было драгоценной кровью Сына Божия омочить греховные язвы, чтобы они исцелели. Драгоценной крови Сына Божия подобало устремиться и против бесов, чтобы силою своею опалить их и отогнать от людей. Надлежало драгоценной кровью Сына Божия окропить земное кладбище, чтобы умертвить смерть и оживить мертвых.

      Непорочный и чистый Агнец Божий заклан за нас, чтобы извлечь нас из тройных зверских челюстей. Скорбный, но животворящий пир. Эту драгоценную тризну Бог устроил, чтобы возвестить людям свободу. И грех, и диавол, и смерть со всею силой и яростью набросились на незлобивого и пречистого Божиего Агнца. И умертвили Его, но отравились Его кровью. Эта кровь и пролилась для того, чтобы быть им ядом, а людям — жизнью и спасением.

      О братья мои, если не ведаете, сколь ядовит грех, и сколь гнусен диавол, и сколь люта смерть, — оцените это по величине выкупа, который принесен за нас во избавление из рабства этим зверям. Драгоценная кровь Христова — вот наш выкуп из рабства! Помните, братья, о том, что если мы опять добровольно, по легкомыслию и злобе, предадим себя в это ужасное тройное рабство, то никого уже не будет ни на небе, ни на земле, кто бы мог дать за нас выкуп. Ибо драгоценный выкуп один, и он дан, и причем раз и навсегда.

      О милосердный Господи, укрепи нас выстоять в дарованной Тобою свободе. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.