Читать толкование: 1-ое послание ап. Иоанна, Глава 5, стих 14. Толкователь — Сагарда Н.И.

Вера в Иисуса Христа Сына Божия служит для верующих источником вечной жизни, так как приводит их в тесное и живое общение с самою Жизнью. Верующий сознает это, сознает, что он перешел от смерти к жизни: пропасть между Богом и людьми уничтожена. Послание в мир единородного Сына Божия в умилостивление за наши грехи служит проявлением неизреченной божественной любви, в силу которой мы можем назваться детьми Божиими, как рожденные от Него и обладающие божественным семенем. И действительно, мы, верующие в Иисуса Христа Сына Божия, теперь дети Божии; мы незнаем, чем мы будет потом, но теперь сознаем, что мы стоим к Богу в детски доверчивых отношениях, можем обращаться к Нему, как Отцу, открывая Ему все, что лежит на сердце. В этом постоянном жизненном отношении к Богу, в этом παῤῥησία состоит истинное христианство, как дело жизни, а не теоретических только рассуждений. Проявлением такого отношения к Богу Отцу, единственным средством, при помощи которого, в условиях земной жизни, верующий может показать свое дерзновение, служит молитва – возношение ума и сердца к Богу, беседа с Ним, когда человек мыслить себя стоящим пред лицом живого Бога, любвеобильного Отца. В молитве παῤῥησία христианина находит свое выражение, чрез нее новые отношения к Богу, обусловленные верою в Иисуса Христа Сына Божия, становятся фактом жизни, доступным для христианина в ежедневном жизненном опыте. Эту неразрывную связь веры в Сына Божия, дерзновения и молитвы, как существенных оснований истинной христианской жизни, Апостол и указывает в стихах 14 и 15, применяя затем (ст. 16–17) это общее положение к особенным потребностям жизни читателей. Союз καὶ ставит настоящий стих в непосредственную связь с предшествующим, но он присоединяется не к πιστεύειν и не к ζωὴ αἰώνιος, так как сами по себе они не создают παῤῥησία: дерзновение коренится в твердом убеждении, что, веруя в Сына Божия, мы обладаем вечною жизнью. Παῤῥησία, как видно но ходу речи, берется в общем смысле без отношения к последнему дню суда (III, 21. 22, cp. II, 28; IV, 17). Πρὸς αὐτόν – πρὸς τὸν Θεόν, так как Бог, Который чрез Сына дает вечную жизнь и к Которому чрез Сына мы имеем доступ, составляет главный предмет речи. Предлог πρός указывает на самые близкие личные отношения к Богу (ср. I, 2, стрн. 289), обусловленные тем, что παῤῥησία составляет пашу неотъемлемую собственность – ῆν ἔχομεν. Существо παῤῥησία, на которое указывает αὕτη, состоит в том, что, чего мы ни просим, согласного с волею Бога, Он слушает нас: ὅτι ἔάν τι αἰτώμεθα κατὰ τὸ θέλημα αὐτοῦ, ἀκούει ἡμῶν. Живым выражением дерзновения верующих служит молитва, по Апостол, раскрывая содержание ταρρψία, говорит не о верующих, показывающих свое дерзновение в молитве, не о том, что они убеждены, что Бог услышит их молитву, а просто дерзновение состоит в том, что Он слушает нас. Затруднение это пытались устранить вставкой пред ὅτι предложения: что мы уверены (дерзновение состоит в том, что мы уверены, что... слышит нас)760. Но несомненно, что такою вставкой в значительной степени ослабляется сила выражения. Апостол выдвигает на первый план не нашу субъективную уверенность, а объективный факт, что Бог приникает ко всякой нашей молитве. Не в том все величие нашего благодатного состояния, что мы убеждены, что молитва будет услышана и просимое исполнено, а в том, что Бог действительно слышит нашу молитву и подает просимое. Ἀκούειν, как показывает следующий стих, обозначает не простое слышание, но и выслушивание молитвы, с исполнением просимого (cp. IV, 6; Ин. 9:31; Ин. 11:41, 42), κατὰ τὸ θέλημα αὐτοῦ (τοῦ Θεοῦ) определяет истинный характер и содержание τὶ в общем выражении ἔαν τιαἰτώμεθα. Воля Божия, выраженная в божественных заповедях (cp. III, 22), есть правило, с которым должна сообразоваться вся жизнь христианина по всем ее сторонам: κατά – сообразно с чем.761 С волею Божией должны сообразоваться и все ее потребности, а отсюда и молитва в своем предмете не должна выходить за эти пределы (ср. Ин. 16:24, 23; Ин. 15:7, 16). Эта прибавка весьма важна для христианина во всякое время и должна служить предохранением от ложного истолкования истинного христианского дерзновения. Если бы Апостол имел в виду изложение «идеальной теории», тогда, само собою понятно, не было бы нужды в подобной прибавке; но действительная жизнь вызывала такие ограничения, ибо не отвечала совершенно идеалу даже и во времена Апостола.