Но вот выступили еще двое свидетелей, показание которых, по-видимому, должно было дать делу желанный ход. «Мы слышали, – так начинает каждый из них, – как Он говорил» Мк. 14:58.. Уже такое начало их речи показывало всем, что эти люди твердо стоят на почве судебного уголовного права: во-первых, каждый из них желает показать то, чему сам непосредственно был свидетелем, и, во-вторых, оба они желают говорить об одном и том же факте. «Он говорил, – показывает один из этих свидетелей: – могу разрушить храм Божий и в три дня создать его» Мф. 26:61.. Известен факт, лежавший в основе этого обвинения. Во время пребывания в Иерусалиме на первом, по выступлении Своем на общественное служение, празднике Пасхи, Господь выгнал из храма продавцов жертвенных животных и меновщиков денег, находя неприличным дому Отца Своего быть домом торговли. Присутствовавшим тогда при этом такой поступок Его показался нарушением прав церковной власти (которая в то же время дозволяла такое оскорбление святости места храма), и они потребовали от Иисуса Христа доказательства Его права вмешиваться в церковные дела. «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» Ин. 2:12–19., – отвечал им Господь, но сокровенный смысл Его ответа был недоступен их пониманию. «Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?» – с недоверием сказали иудеи Ин. 2:20.. Эта-то проповедь о вышечеловеческом могуществе, всенародно заявленная три года назад, дала повод двум свидетелям выступить теперь против Господа Иисуса Христа с обвинением в уголовном преступлении.

Не вполне определенно формулированное одним свидетелем, это обвинение является более определенным в устах другого. «Мы слышали, – объявляет этот, – как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный и чрез три дня воздвигну другой нерукотворенный» Мк. 14:58.. Если мы вспомним здесь дело архидиакона Стефана, возникшее несколькими месяцами позже и окончившееся смертью св. первомученика, то нам станет совершенно понятен смысл этого обвинения. «Этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на закон, – показывали пред синедрионом лжесвидетели против св. Стефана. – Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей» Деян. 6:13–14.. Обвинение, как видим, совершенно тождественное с тем, какое предъявлял по отношению к Господу Иисусу Христу второй лжесвидетель, но здесь оно уже прямо названо «хульными словами на святое место и на закон». Поэтому, как тождественное, к категории тех же хульных слов должно быть отнесено и обвинение Иисуса Христа Сравн. Die religios. Alterth. d. Bibel von Dr. Haneberk. München. 1869, s. 101. Если бы лжесвидетели желали обвинить Господа Иисуса Христа в так называемом псевдо-профетизме, или лжепророчестве, как утверждают некоторые, им не было никакой необходимости обращаться к факту, так давно прошедшему, что при воспроизведении его легко было впасть в противоречие. Любое из ближайших чудес Спасителя могло послужить их цели с гораздо большим удобством, чем этот факт..

Хула у древних евреев была оскорблением божественного величия (crimen laesae majestatis divinae) и считалась одним из важнейших преступлений, судить которые имела право только самая высшая древнееврейская судебная инстанция. Таким образом, дело Иисуса Христа готово было принять то серьезное направление, которого ожидали вожаки синедриона. По обычному ходу уголовного процесса, показания последних двух свидетелей подвергаются испытанию. Нетрудно дать ответ на допрос о времени и месте «преступления». Праздник Пасхи и храм иерусалимский хорошо запомнились. Но дело идет о богохульстве, и потому третья часть допроса, касающаяся способа совершения преступления, а в данном случае – формы, в какой было выражено богохульство, есть самая важная. Свидетели, на первые вопросы отвечавшие порознь, в отдельных комнатах, теперь снова сходятся в зале судебного заседания, чтобы повторить слышанное богохульство. Напротив, посторонняя публика оставляет залу: она не должна слышать хульных слов. Мало того – и свидетели не все обязаны повторять эти слова. Это выпадает на долю только одного, более уважаемого из них, а все остальные, указывая на произнесшего, только подтверждали его словами: «и я слышал то, что он» Sanhedr. VII. 5. Exactis omnibus interrogant vetustissimum testium, dicendo: Edissere, quodcunque audivisti, expresse. Tum ille hoc refert. Jndices autem stant erecti, vestesque discerpunt non resarciendas. Dein secundus tertiusque ait: Ego idem, quod ille audivi (Surenh. pars IV, pag.242).. 3десь-то и произошло разногласие, сгубившее все показание двух лжесвидетелей. Если бы первый, кому предложено было повторить слышанные хульные слова, произнес их в более сильной форме: «я разрушу храм сей рукотворенный...», то второму оставалось бы только сказать обычное в таких случаях: «и я слышал то, что он», и показание обоих было бы признано юридически достаточным. Но должно думать, что порядок свидетельств был обратный. Сначала было произнесено более мягкое обвинение («могу разрушить храм Божий») и только потом уже, так как в такой форме слова не подтверждали богохульства произнесшего их, на помощь товарищу поспешил второй лжесвидетель со своим более тяжким обвинением. Так как закон строго запрещал свидетелям изменять свои показания Ketuboth fol. XVIII (Babyl.)., то происшедшее разногласие уже не могло быть исправлено, и показание двух лжесвидетелей, как не удовлетворявшее формальным требованиям древнееврейского уголовного права, «не было достаточно» Мк. 14:59..

Источник

Археология истории страданий Господа Иисуса Христа. Киев, "Пролог", 2006. С. 83-86.

Евангелие от Матфея, Глава 26, стих 61. Толкования стиха