Теперь мы переходим к защите. Все евангелия согласно говорят, что Пилат предложил Иисусу один и тот же вопрос в одних и тех же словах: Ты Царь Иудейский? , и что после Его утвердительного ответа этот римлянин пришел к парадоксальному заключению, что не находит в Нем никакой вины.

В четвертом евангелии мы находим разговор, объясняющий вполне эту кажущуюся парадоксальность (Ин. 18:33-38). Утвердительный ответ Иисуса поражает своей силой. Иисус, как видно из всех евангелий, употреблял по временам этот сильный способ выражения, и особенно в трудных обстоятельствах Своего служения, или когда Он касался сокровенных «тайн царства», проповеданного Им, или когда подвергались сомнению Его собственные права. Эта особенность в Его образе выражения все более и более усиливалась к концу Его земного поприща. Поэтому мы утверждаем, что рассматриваемый ответ, хотя упоминается только в последнем евангелии, но предполагается необходимо и всеми другими, имеет все внутренние признаки исторической подлинности.

Источник

Суд над Иисусом Христом с юридической точки зрения

***

Поэтому прокуратор обратил внимание лишь на последний пункт обвинения, что будто Узник называл Себя «Христом Царем», т. е. по буквальному смыслу этих слов—«царем, помазанным на царство». Для обвинения в сущности достаточно бы и этого одного пункта, потому что в нем заключалось все, что только могло возбуждать против себя грозу римскаго закона. Назвать себя царем значило совершить в глазах римлян величайшее преступление, именно нанести оскорбление величию римскаго императора, и оно было тем страшнее, что император Тиверий, в своей болезненной подозрительности, не знал пощады к подобнаго рода претендентам и жертвою его мрачной подозрительности уже сделались многия выдающияся личности. Нельзя было поэтому оставить такого обвинения без разследования, и Пилат порешил произвесть личный допрос Узнику, Окинув своим любопытным взором смиреннаго Страдальца, с спокойным величием невинности безмолвно стоявшаго среди возбужденнаго сборища Его ожесточенных врагов, и не найдя в Его страшном уничижении ни малейшаго соответствия с приписываемыми Ему притязаниями, римский прокуратор захотел допросить Его наедине, и потому приказал ввесть Его за собой в самую преторию. Тут Христос впервые вступал в царския палаты, но вступал как уничиженный узник. Узурпатор Црод когда-то в этих самых палатах блистал величием и гордою пышностью, а истинный Сын Давидов стоял в них теперь со связанными руками— пред лицом натянуто-грознаго судьи-язычника!

С смешанным чувством удивления и высокомерия Пилат, взглянув на Божественнаго Узника в Его страшном уничижении, спросил Его: «Ты царь иудейский?» Неужели Ты действительно заявляешь это опасное притязание? В душе Пилат не верил этому, но формально он должен был разъяснить для себя это опасное обвинение, и самый вопрос задал Узнику очевидно для того, чтобы получить от него отрицательный ответ. Но, к его великому изумлению, Узник не дал этого отрицательнаго ответа, а в свою очередь спросил его, в каком смысле он понимает слово Царь—в исключительно ли политическом, или религиозном? Такой смысл, по-видимому, имеет вопрос Христа Пилату: “От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?” —Ин. 18:34. См. Иннокентий, Последние дни, стр. 237. Когда Пилат на это с раздражением заметил, что ведь он не иудей, чтобы понимать все в религиозном смысле, то Христос отвечал, что если в политическом, то пусть он знает, что царство Его не от мира сего: “еслибы от мира сего было царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне царство Мое не отсюда». Прокуратор недоумевал, что все это значит. Оп почувствовал невольное смущение пред этим таинственным заявлением страннаго Узника. Чтобы поправиться от смущения, Пилат опять ухватился за слово «царство». Узник, повидимому, хочет как-то иначе объяснить Свое царство; но ведь царство предполагает все-таки царя. Упирая на это, Пилат с настойчивостью задает опять вопрос: «Итак Ты Царь?»—«Да, Царь!»—отвечал Иисус, употребляяя своеобразный оборот утвердительного выражения (Ин. 18:37). Пилат не мог не изумиться столь странному ответу, которым Узник Сам подвергал Себя страшной опасности быть обвиненным в оскорблении величества, тем более, что по римским законам сознания преступника было достаточно для его осуждения. Но его изумленно- строгое выражение не могло не перейти в благодушное, когда он выслушал дальнейший ответ Узника, Который говорил: «Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего». Вот в каком смысле Я царь и вот кто Мои последователи. Такой ответ положительно разсеял в Пилате все сомнения на счет Узника. Он убедился, что этот Узник отнюдь не мятежник обычнаго рода, а просто какой-нибудь совершенно безвредный мечтатель, который, наподобие греческих философов и их римских подражателей, всецело занят решением вопросов об истине и тому подобных возвышенно безплодных предметах, совершенно не касающихся римской власти. Пилат, как образованный римлянин, в свое время, в период увлечений юности, наверно и сам увлекался подобными же мечтами— открыть для себя истину всех вещей, и с этою целию посещал философския школы; но вынес лишь то убеждение, что чем более философы занимались решением вопроса об истине, тем более затемняли ее, пока наконец некоторые не пришли к полному отчаянию в возможности вообще найти истину. Да не только в философии, но и в жизни истина есть одна лишь мечта, пустыя бредни, которыми вовсе не к лицу заниматься римскому сановнику, особенно вынужденному иметь дело с самым лживым и коварным народом в мире. Поэтому, невидимому, саркастически исказив свое гладко-выбритое лицо и нетерпеливо махнув рукой, Пилат пренебрежительно произнес: да «что такое истина?” В экзегетике было много разных попыток объяснить смысл этого вопроса Пилата. Quid est veritas? или по-гречески: Τι εστιν αληθεια; no-евр. “Ма-ги гаэмэт?“—״Что есть истина?“— Ин. 18:38. В виду обстоятельств дела, представленное объяснение нам кажется наиболее соответствующим тону самаго вопроса, который задан был очевидно не с целью его разрешения, а прямо с выражением сомнения в самой возможности его решения, равно как и в практическом вообще значении подобных предметов. и повернувшись, вышел из претории и всенародно произнес свой оправдательный приговор: «Я никакой вины не нахожу в Нем».

Источник

Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Новый Завет. С-Пб.: 1895. С. 497-499

Евангелие от Луки глава book-23 глава 4 стих