Служение, о котором говорят нам тексты Священного Писания, определяется словами Иисуса, сказанными ученикам: Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих. Другими словами, служение это беззаветное, жертвенное, самоотверженное, самозабвенное, не знающее никакого себялюбия, никакого интереса, кроме одного – спасения ближних, полного их благополучия. Это самоотреченное служение любви. Оно описано в одном из отрывков книги Деяний апостольских. «Диакония» по‑гречески означает «служение». Это греческое слово вошло в обиход Церкви и осталось без перевода. Дьякон – служитель.

Служение появилось в Церкви как следствие греха. Точно так же, как и само явление Христа явилось ответом на человеческий грех. На смену эгоистическому себялюбию и вражде пришло самоотверженное самоотречение любви. Речь о ропоте и этнической вражде между эллинистами и евреями, социальном неравенстве, пренебрежении к вдовицам во время ежедневной раздачи необходимого. Совсем как сегодня, словно из нынешней газеты. Люди остались такими же, как были тогда. Себялюбие, разделение, вражда… Попытки социального обслуживания, выродившиеся в социальное зло. А ведь поначалу они были идеальными и появились из неземного феномена Царства Божия. Вот как он описывается в тех же Деяниях апостольских: У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о Воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов. И каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян. 4:32–35).

Итак, в чем заключалось это служение? С одной стороны, в служении слова, а с другой – в практической заботе о распределении пищи. Первое было задачей апостолов – первых учеников Христа, а второе – специально избранных для этого служителей – дьяконов. Причем, хотя обязанности были распределены, резкого разделения между служением слова и попечением о столах, как выражается автор Деяний, не было. Апостолы в частности, и особенно апостол Павел впоследствии, не забывали о насущных потребностях. А дьяконы, например, первый из них, архидиакон Стефан, и другой – Филипп, не оставляли служения слова. Нельзя было заботиться о телесном без духовного содержания, и невозможно было давать духовную пищу, забывая о потребностях тела. Для того чтобы служение было полным, оно должно было быть всеобъемлющим, как служение Самого Христа. Достаточно вспомнить заботу Иисуса о насыщении пяти тысяч человек, слушавших Его проповедь, или заботу Его Матери о хозяевах дома и их гостях на свадьбе в Кане Галилейской, когда Он внял этой Ее заботе и помог новобрачным практически. Это всеобъемлющее служение отражало самую суть пришествия Христа на землю для спасения мира. Он стал человеком – вочеловечился, воплотился, пришел не как дух, а как человек, не только как Божество, но приняв человеческую природу, и не только ее, но и Божественную. Это равновесие отразилось и на всем служении. Слово евангельское сопровождалось телесным Крещением, духовное общение – телесной Тайной вечерей, искупление мира – телесным Распятием на Кресте и Воскресением. Также и духовно‑телесное служение учеников Христовых стало основой их успеха.

Это нам особенно ясно и отчетливо показывает Евангелие, рассказывая о том, как, с одной стороны, мужчины – Иосиф и Никодим – пришли к Пилату и просили тело Иисусово для погребения, а с другой – женщины, жены‑мироносицы, как их называет на славянском языке предание, готовились к погребению Иисуса. Но еще при жизни, до Распятия, в евангельском повествовании упоминается женщина, помазавшая Иисуса миром, но уже не у Симона Прокаженного в доме, и о ней Иисус сказал: Она приготовила меня к погребению. И где только ни будет проповедано это Евангелие во всем мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала (Мф. 26:12–13). Мы свидетели, что это Его пророчество исполнилось.

Кем же была эта женщина? Синоптики, то есть авторы первых трех Евангелий, Матфей, Марк и Лука, не называют ее по имени. Говорят только, что событие произошло в доме фарисея Симона, прозванного Прокаженный. Евангелист Иоанн пишет, что все случилось в доме Лазаря и его сестер, Марфы и Марии, и что женщина эта была одной из них – Марией. Описания помазания в доме Симона и в доме Лазаря во многом совпадают. Но есть существенная разница. Женщина в доме Симона была грешница и подошла ко Христу сзади, плача, в раскаянии. О Марии, сестре Лазаря, этого не сказано. Ее действие было не столько покаянием, сколько выражением трогательной и чистой любви. По описанию ее жизни, равно как и всей этой семьи, их нельзя причислить к категории тяжелых грешников, как ту плачущую блудницу.

Есть еще и третья женщина, которая приготовила ароматы для погребения Учителя, – Мария Магдалина. Евангелист Лука в своем Евангелии, в восьмой главе, говорит, что до этого Иисус исцелил ее от тяжкого недуга и изгнал семь бесов. Евангелист Марк повторяет его слова. Замечание евангелиста Луки могло означать, что вошедшие в Марию Магдалину семь бесов были причиной семи грехов. А число семь означает полноту. Другими словами, можно предположить, что в ней была сосредоточена полнота греховности, она была великой грешницей и той блудницей, которая, плача, помазала ноги Иисуса в доме Симона. Именно такая традиция понимания и установилась на христианском Западе, там предание отождествило не поименованную женщину в доме Симона – великую грешницу, блудницу, как сказано в тексте, – с Марией Магдалиной. Поэтому она так каялась и принесла драгоценное миро, чтобы возлить его на ноги Иисуса. Само Евангелие тайну полностью не раскрывает, вероятно, это и не нужно. Как бы то ни было, нам важно, что есть в Евангелии два определенных типа женщин: раскаявшаяся блудница, с одной стороны, и не павшая, чистая женщина – с другой. Христос принял обеих в одинаковой степени. Покаяние первой полностью сравняло ее со второй, а чистота второй выразилась в ее образе точно так же, как и в образе раскаявшейся. Обе принесли Христу одно и то же миро – знак любви, почитания и чистоты. Обе видели в этом символ своего служения.

Мы замечаем во всех этих евангельских событиях и персонажах отчетливую разницу между типично мужским и типично женским служением и их взаимным дополнением. Женская интуиция всегда превосходит мужской рационализм, и в момент кризиса не мужчина, а женщина оказывается более стойкой.

Углубляясь в тайну сочетания мужского и женского участия в этом служении, в лице, например, Иосифа и Никодима вместе с женами‑мироносицами, мы видим поразительное явление: предельную для мужчин, почти женскую интуицию и непоколебимость. Действительно, ведь эти люди сначала были расчетливыми тайными учениками – что так типично для мужчин. Никодим даже приходил только ночью. Таким было его поведение при жизни Иисуса. А когда Он умер и все, казалось бы, было потеряно, включая учеников, которые разбежались после Его смерти, эти тайные последователи вдруг осмелились стать явными: пришли открыто к Пилату, чтобы похоронить Иисуса, не прячась. Здесь действовала почти женская интуиция, предчувствовавшая воскресение и победу. Эта победа в их душах была осознанием исключительности, уникальности личности и жизненного пути Распятого Учителя.

Но центральным, особенным и самым таинственным было, конечно, служение Матери. Что пережила эта Мать? Оружие прошло Ей душу, как предсказывал в храме Симеон Богоприимец.

Женщины остались у Креста, потом были рядом с Иосифом и Никодимом, которые обвили Его плащаницей и положили во гробе. Мария Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали. А наутро к этим двум Мариям присоединились еще третья – Иаковлева и четвертая женщина – Саломия. Вчетвером они купили ароматы, чтобы идти помазать Его. Ясно, что они не ожидали уже ничего и шли совершить последнее служение: окончательное помазание и погребение. Если они и слышали о воскресении, то в лучшем случае относили это, как сестры Лазаря, к тем событиям, что произойдут в последний день. И, может быть, к посмертной победе учения Иисуса.

Воскреснув рано, в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и рассказала об этом плачущим и рыдающим ученикам. Они, услышав, что Он жив и она видела Его, не поверили. Это краткое сообщение евангелиста Марка гораздо более подробно описано в Евангелии от Иоанна (Ин. 20: 1–18). Мария стояла у гроба и плакала. Наклонившись во гроб, увидела двух ангелов в белых одеяниях, одного сидящим там, где лежала голова Иисуса, и другого у ног. Они спросили ее: «Женщина, что ты плачешь?» Отвечает им: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Сказав это, она повернулась назад и увидела Иисуса стоящего, но не узнала Его.

Кто был в Иерусалиме, тот видел это место встречи Иисуса и Марии Магдалины. Оно расположено сравнительно далеко от гроба, у которого она видела двух ангелов. Если женщина только повернулась, как сказано в Евангелии, не сходя с места, значит, она увидела Иисуса издали. Было раннее утро. В тех местах в это время земля обычно укутана туманной дымкой. Кругом деревья и кустарники. Неудивительно, что, никак не ожидая увидеть Учителя, она не узнала Его. И поэтому издали, вероятно повысив голос, как общаются иногда в деревнях, Мария заговорила с садовником, как она думала, и спросила его, куда он отнес тело Иисуса. Этот голос, отвечавший ей издали, не показался знакомым – до того момента, пока она вдруг не услышала свое имя. Именно так, как Он обычно ее звал: «Мария!» Не отдавая себе еще отчета в том, что она делает, женщина воскликнула: «Раввуни!» – «Учитель!» – и бросилась к Нему наверх, побежала на холм. Но Он предостерег ее: «Не прикасайся! Я еще не был у Отца Моего, не всходил на небо, не был еще в ином, неземном, бессмертном, вечном мире». Что все это значит? У Бориса Пастернака в его цикле «Стихотворения Юрия Живаго», приложении к роману «Доктор Живаго», есть ответ на этот вопрос. Вот он.

Магдалина

Чуть ночь, мой демон тут как тут,

За прошлое мое расплата.

…Когда, раба мужских причуд,

Была я дурой бесноватой…

О, где бы я теперь была,

Учитель мой и мой Спаситель,

Когда б ночами у стола

Меня бы вечность не ждала…

<…>

Когда твои стопы, Иисус,

Оперши о свои колени,

Я, может, обнимать учусь

Креста четырехгранный брус

И, чувств лишаясь, к телу рвусь,

Тебя готовя к погребенью.

<…>

Но пройдут такие трое суток

И столкнут в такую пустоту,

Что за этот страшный промежуток

Я до воскресенья дорасту.

Пастернак принимает западную версию истории жизни Марии Магдалины. И в этом стихотворении Юрия Живаго – мы передаем его в сокращении – показывает, как Христос ведет ее от грешной мирской телесности к небесности святого Воскресения, и поэтому не допускает прикоснуться к Нему, пока Он еще не был у Отца. Только когда Он взойдет к Нему, в вечный мир святости и чистоты, только тогда можно будет «до воскресенья дорасти», войдя в инобытие и став небожителем. Тогда речь пойдет уже не о прикосновении к телу, а о Причастии. Таков смысл.

Можно спорить с Пастернаком относительно того или иного понимания истории жизни Марии Магдалины. Но нельзя не согласиться с его основной мыслью о телесности – и небесности, о сути Воскресения как перехода в мир святости. Таково особое, женское служение Марии Магдалины – в таком переходе от греха к святости, в дорастании до воскресения. Именно поэтому она становится провозвестницей Воскресения, первая сообщает об этом обезумевшим от страха ученикам, потерявшим от испуга веру, которым в этом состоянии ее благовестие показалось пустыми словами. Но тем не менее на этот раз они не разбежались, остались вместе. Память об Иисусе, любовь к Нему заставила их собраться и переживать случившееся сообща. Это спасло их. Равноапостольная Мария Магдалина, которая доросла до воскресенья, вернула апостолам их апостольство. Когда воскресший Христос пришел к ним, Он укорил их за неверие и жестокосердие и показал им руки и ноги Свои. В отличие от Марии Магдалины, Он дал им прикоснуться к Себе, чтобы они, убедившись, поверили. Теперь ученики уже могли воспринять заповедь «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие» (Мф. 28:19) – Благую Весть о наступлении Царства Небесного на земле.

Их способность полностью осуществилась, когда сошедший на них Дух Святой сделал их частью не земного, физического, а небесного мира, в котором, следуя Марии Магдалине, можно было «до воскресенья дорасти». И тогда началось общее и всеобъемлющее служение Христово – всех Его учеников, и мужчин, и женщин, и служение слова, и практическая дьякония. На этом служении и стоит христианство вот уже две тысячи лет.

Источник

Епископ Василий (Родзянко). Живет во мне Христос. О смысле жизни и православной веры. Часть 2. Озарение Христовым Воскресением. Служение, на котором стоит христианство

Евангелие от Матфея, Глава 20, стих 28. Толкования стиха