И вот явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи, хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии (Мф. 17:3–4; Мк. 9:3, Лк. 9:29).

Переходящие¹ от буквального смысла к духовному  видят Закон и пророков, которые пребывают со Словом и громким голосом возвещают о Его пришествии. От чего Петр упомянул о кущах? Потому что всякое знание и всякая добродетель в сравнении с будущим состоянием ничем не отличаются от недолговечной кущи —  по словам Апостола: пророчества… умолкнут, и знание у празднится (1 Кор. 13:8). Число кущ — три: деятельная, естественная и богословская. Богословскую кущу  Петр уделил Господу, ибо Он Бог, естественное созерцание — Моисею, ибо он написал о создании всего, дея тельную же кущу — Илии, ибо он девственник, ревнитель и аскет.²

Примечания

*1 (Примеч. 746). διαβαίνοντες. Здесь прп. Максим использует, впрочем еще не в техническом смысле, понятие о переходе (διάβασις) от буквы к духу, который станет в более поздних сочинениях, например, в Трудностях к Иоанну, одним из характерных приемов его экзегезы (подробнее об этом приеме и о его корнях в александрийской экзегезе см. в: Blowers 1991, р. 95–183). В Главах о богословии и домостроительстве Сына Божия прп. Максим еще более усложнит свою терминологию, связанную с учением о переходе от чувственного к духовному, от буквы к духу и от твари к Богу: «Молящийся никогда не должен останавливать свое восхождение («анабасис») горе к Богу. Ведь наше восхождение должно понимать как преуспеяние в добродетелях... как возведение («эпанабасис») духовного ведения при созерцании от славы в славу (2 Кор. 3:18) и как переход («метабасис») от слов Священного Писания к духу Его» (cap. theol. 2.18, рус. пер. А. И. Сидорова с разъяснениями, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993, кн. I, с. 237)». В Qu. dub. есть еще одно место, где намечается эта терминология. Так в qu. dub. 39 прп. Максим говорит: «Лот в своем знании еще не перешел (διαβάς) через видимые вещи».

*2 (Примеч. 747). Тема этого вопросоответа развивается далее в Трудностях к Иоанну (в умозрении о Моисее и Илии – amb. 10: PG 91, 1161А-1165А). В этом умозрении, впрочем, Моисей, выведший народ Израиля из Египта, соотносится с деланием (как устранением от зла), а Илия с созерцанием – как преодолевающий покровы чувственного и восходящий к духовному, что символизирует его вознесение на огненной колеснице. В отличие от этого в qu. dub. 192 Моисей соотносится с созерцанием (правда, с созерцанием природы), а Илия с деятельностью, то есть соотнесение происходит отчасти противоположным образом, чем в указанном месте amb. 10. В таком изменении перспективы, впрочем, нет самопротиворечия, поскольку каждый из великих святых стяжал совершенство как в делании, так и в созерцании (неотделимых у них друг от друга), и может «символизировать» как то, так и другое. См. также cap. theol. 2. 16: «Сколько-нибудь посвященный в таинство Еди́ницы непременно познает и логосы промысла и суда, соединенные с этим логосом Еди́ницы. Поэтому, согласно святому Петру, у него оказываются три скинии, которые следует причислять к скиниям, воспринимаемым зрением. Они суть три навыка в спасении: я подразумеваю навык в добродетели, навык в ведении и навык в богословии. Первый требует мужества и благоразумия в духовном делании, образом которого является блаженный Илия; второй требует праведности в естественном созерцании, которую показал великий Моисей; третий требует совершеннейшей мудрости, которую явил Господь» (рус. пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993, кн. I, с. 237).

Источник

"Вопросы и затруднения". § 192.

Евангелие от Матфея, Глава 17, стих 3. Толкования стиха