Джунгли большого города

Пожилой человек упал на оживленной городской улице – прихватило сердце. Безликая равнодушная масса ни на секунду не изменила своего течения. Одни думали: «пьяный», другие: «почему именно я должен вмешиваться», третьи просто шли мимо, спеша по своим делам. Через тринадцать часов один прохожий, вспомнив, что этот человек лежал здесь еще утром, вызвал скорую помощь. Ветеран Великой Отечественной войны, заслуженный учитель России умер на руках у врачей от переохлаждения… Молодую девушку сбила машина и скрылась с места происшествия. Пострадавшая потеряла сознание, и двое парней, на глазах у очевидцев, хладнокровно забрали ее мобильный телефон и спокойно ушли… Студентке стало плохо в метро, она вышла из вагона и упала под поезд. Состав тронулся, и девушка погибла. Трагедию можно было предотвратить, стоило только придержать двери вагона, но никто этого не сделал. Тело обнаружил машинист следующего поезда… Перечислять истории, о которых мы регулярно читаем в СМИ, можно долго. Независимо от того, что было написано во врачебном заключении, во всех случаях причиной смерти стало человеческое равнодушие.

Американский поэт Ричард Эберхард сказал прекрасные слова: «Не бойся врагов – в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательство и убийство».

Несмотря на стремительное развитие цивилизации, мы все больше и больше погружаемся в атмосферу каменных джунглей, которую в начале XX века прекрасно описывал ОТенри. В одном из его рассказов провинциал приезжает из своего захолустья в Нью‑Йорк, чтобы найти и убить сбежавшего кровника. Большой город изумляет чужака, впервые попавшего в его объятия, своим безразличием. Когда главный герой случайно встречает на улице своего обидчика, единственного знакомого и близкого ему человека, о мести он даже не вспоминает.

Проблема равнодушия возникла не сегодня, и притча о милосердном самарянине, переносящая нас на две тысячи лет назад, из мира городских многоэтажек на узкую горную дорогу, показывает, что вопрос о сострадании в то время стоял не менее остро.

Белые одежды

...Первым был священник; увидев раненого, он, согласно греческому тексту, «перешел на другую сторону дороги» и продолжал путь. По закону, священниками были потомки Аарона, законнорожденные, не имеющие телесных пороков; они женились только на израильских девушках; им было запрещено употреблять вино пред совершением священнодействий; они не могли совершать народные траурные обряды. На служение священники поставлялись в торжественной обстановке: в церемонию входило приведение к святилищу, омовение, облачение, принесение нескольких жертв, помазание кровью некоторых частей тела, окропление священным елеем, смешанным с кровью, и постоянное пребывание в храме в течение семи дней. Священники должны быть святы Богу своему и не должны бесчестить имени Бога своего, ибо они приносят жертвы Господу, хлеб Богу своему, и потому должны быть святы (Лев. 21:6). Можно было ожидать, что если кто и живет по заповедям Божьим, то, конечно, священники. Они приносили в храме предписанные жертвы, воскуряли фимиам и наставляли народ в законе. Для священнослужения в Иерусалимском храме были учреждены двадцать четыре священнические «череды» (см.:1 Пар. 24:3‑18); именно для этого священник, вероятно, и направлялся в Иерусалим.

Однако перед ним стояла дилемма – его служение требовало оставаться ритуально чистым, и он прекрасно помнил предписание закона: Кто прикоснется к мертвому телу какого‑либо человека, нечист будет семь дней (Чис. 19:11), а некоторые толкователи той эпохи расширяли этот список, добавляя в него язычников и самарян. Прикоснувшись к раненому и осквернившись, священнику пришлось бы пройти через особые обряды очищения, и он не смог бы совершить богослужение в Иерусалимском храме. Вполне возможно, он извинял себя тем, что не знает, иудей этот человек или чужак. Мы тоже нередко оправдываем невнимание к ближним якобы «высшими» духовно‑богослужебными причинами – нам нужно идти в храм, у нас пост или праздник… Мы очень боимся запачкаться болью и грязью внешнего мира, потерять душевный покой, осквернить наши «духовные одежды».

Однако из греческого текста явствует, что священник «спускался» по дороге, т. е. шел из Иерусалима, исполнив свои священнические обязанности. Казалось бы, закончив двухнедельное служение в храме, он покинет Иерусалим духовно окрыленным, стремясь поделиться со всеми людьми радостью встречи с Богом, – однако он поступает иначе. К сожалению, многие из священников, как и законники, прекрасно знали закон, устав церковной службы, священный язык, но это никак не отражалось на повседневной жизни. Упрек Христа в данном случае обращен не только к ветхозаветному священству, но и ко всем нам, приходящим в храм, участвующим в Божественной литургии, слушающим Священное Писание. Мы выходим из духовного Иерусалима и идем в Иерихон греховной, окружающей нас жизни, не желая поделиться духовной радостью, отдать другим частичку той благодати, которую получаем во время богослужения. Выходя из храма, мы не становимся «светом мира» (см.: Мф. 5:14), не приносим холодному и темному внешнему миру хоть немного света и тепла, сгорая и забывая о себе. Стоит ли удивляться, что наше слово христианского свидетельства столь слабо и недостоверно?

В книге «Россия и Вселенская Церковь» Владимир Соловьев приводит интересный рассказ о двух святых, которые, подобно священнику из притчи, столкнулись с опасностью запачкать свои блистающие ризы: «Святой Николай и святой Кассиан, рассказывает нам русская народная легенда, посланные из рая навестить землю, увидели однажды на дороге бедного крестьянина, телега которого, нагруженная сеном, глубоко завязла в грязи и который делал бесплодные усилия, чтобы заставить свою лошадь сдвинуть воз с места. „Пойдем, подсобим доброму человеку“, – сказал святой Николай. „Сохрани меня Бог, – ответил святой Кассиан, – я боюсь запачкать свою одежду“. – „Ну, тогда подожди меня или лучше иди себе без меня своей дорогой“, – сказал святой Николай и, бесстрашно забравшись в грязь, бодро помог мужику вытащить телегу из колеи. Когда, покончив с этой работой, святой Николай догнал своего товарища, он был весь в грязи, а запачканная и разорванная одежда его напоминала рубище бедняка. Велико было изумление святого Петра, когда он увидел его в этом виде у врат рая. „Э! Кто тебя так отделал?“ – спросил он. Святой Николай рассказал, как было дело. „А ты, – спросил святой Петр святого Кассиана, – разве не был с ним при этой встрече?“ – „Как же, но я не имею привычки вмешиваться в то, что меня не касается, и прежде всего я подумал о том, чтобы не загрязнить девственную белизну моей одежды“. – „Ну так вот, – сказал святой Петр, – тебя, святой Николай, за то, что ты не побоялся испачкаться, выручая ближнего из беды, отныне будут праздновать два раза в году, и ты будешь в глазах всех крестьян святой Руси самым большим святым после меня. А ты, святой Кассиан, довольствуйся непорочной белизной твоей хламиды, а праздновать тебя будут лишь в високосные года – раз в четыре года“».

Эта безыскусная, но очень глубокая история наглядно демонстрирует систему ценностей, данную нам в Евангелии: Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы (Мф. 9:13). Мы постоянно пытаемся перестроить эту систему, сделать более «духовной», забывая о том, что окружающий мир есть то единственное место, где мы можем и должны реализовывать нашу веру. В жизни мы слишком часто переходим «на другую сторону улицы», делая вид, что ничего не произошло, находя те или иные отговорки и извинения нашему невниманию к людям, – но в конечном счете все это лишь попытки заглушить голос совести.

Святой Иоанн Кронштадтский, размышляя о любви к ближнему и выражая те евангельские мысли, которые часто гонят от себя христиане, пишет: «Любить ближнего, как себя, – значит любить всякого без лицеприятия, несмотря на то, беден он или богат, хорош собой или нет, стар или юн, знатный или простой, здоровый или больной; полезен нам или нет, приятель или враг, потому что все равно Божий, все по образу Божьему, все – чада Божьи».

Источник

Владимир Хулап прот. Евангельские притчи. Вчера, сегодня, завтра. Глава: Бойся равнодушных. Притча о милосердном самарянине

Евангелие от Луки, Глава 10, стих 31. Толкования стиха